—  Работать, понятное дело!

  —   Кем?

  —   Куда сами определите!

  —   Нет, ну додумалась Евдокия, кого мне прислать решила! Идите домой! Я позвоню вашей свекрови сама! — кивнула на двери, дав понять, что разговор закончен...

   Пыталась свекровь устроить Катьку в регистратуру поликлиники. Но и там не взяли, отказали после собеседования.

   На сортировке корреспонденции на почте и вовсе сконфузилась, читать стала по слогам. Когда и здесь отказали, девка и вовсе расстроилась, домой вернулась в слезах.

   —  Вы нарочно так устроили, чтоб меня везде высмеивали! — кричала на свекровь.

   —  Я не виновата, что ты законченная дура! Не ты, а я с тобой опозорилась на весь город! Знакомые и друзья, к кому посылала, в ужасе от твоей дремучести. Словно из пещеры, из каменного века выпала в наше время! Не нравится моя помощь, устраивайся сама!

  —   Конечно! Не буду дома сидеть!

   —  Вот только куда возьмут такую! — вырвалось ненароком у Евдокии.

  —   А чем вы лучше меня? Подумаешь, акушерка! Врачом не стала, мозгов не хватило. У нас в деревне каждая бабка ребенка примет без науки. Никто из баб в городе не рожал, обходились без акушеров и хвост трубой не задирали. Нечем особо хвастаться!

   —  Да я ничего не говорила о себе! Чего ты на меня орешь? Ты кто такая здесь? Приблудная девка! Повисла сыну на шею, пришла сюда никчемкой, да еще рот разеваешь? А по какому праву здесь находишься?

  —   Я Колькина жена!

  —   Чем докажешь? Вы не расписаны! А набить пузо можно с кем угодно! Порядочная девушка отдается только после росписи, став женой! А ты в сучью любовь сыграла. Поймала на беременности парня!— кричала Евдокия, покрывшись красными пятнами негодования.

  —   Сама сука! — вспылила Катька.

   —  Что?! Это ты тут тявкаешь, ничтожество? А ну выметайся вон из моей квартиры! Чтоб никогда тебя не видела, грязная подстилка! Убирайся живо, дрянь ползучая, отребье из свинарника! Чего сидишь? Собирай свою вонь и выметайся.

   Катька поняла, что перегнула палку, она очень испугалась перспективы оказаться выброшенной из семьи, из дома, на улице такого чужого города, к какому ни приглядеться, ни привыкнуть не успела.

  —   Куда же я пойду? Дождусь Колю. Как он велит! Скажет, чтоб уходила, вернусь в деревню-А если скажет остаться, буду при нем!

   —  Это моя квартира! И я тебе не позволю здесь жить! Отваливай к своим навсегда! Хватит сыну жизнь поганить. Он найдет себе хорошую девушку, а не деревенскую потаскуху! Как посмела придти сюда без моего согласия? — кричала Евдокия распалясь. И в это время в квартиру вошел Колька:

  —   Чего орете, аж во дворе вас слыхать? Кого не поделили?

   Мать с женой закричали наперебой, каждая доказывала свою правоту. Колька, послушав их недолго, подошел к матери, бережно взяв за плечи, вывел на кухню, попросил успокоиться и, выйдя в комнату, влепил Катьке пару больных пощечин, сказал:

  —   Еще пасть откроешь, таких пиздюлей навешаю, что бегом в деревню смоешься! Не смей орать и хамить матери! Услышу, своими руками глотку твою порву до самой транды! И помни, мое терпенье не железное! Как привез, так и вышвырну, пузом не прикроешься,— пихнул бабу в спальню, дав пинка под задницу, а сам пошел во двор к ожидавшим его друзьям.

   Евдокия, немного успокоившись, ушла к подруге-соседке. Катька осталась одна. Ей было обидно, что в этой семье ее никто не любит и не понимает.