— Что ты на это скажешь?

— Не во гнев вам будь сказано, сэр, это самая адская ложь, какую только можно придумать.

Я снова отослал его под арест и позвал остальных. Результат тот же самый. Мальчик подробно рассказывал историю каждого, не задумываясь немало одним фактом, или словом. Но все, чего я мог добиться от каждого мерзавца, было негодующее отрицание и утверждение, что все это ложь. Они ни в чем не захотели признаваться. Я отослал их назад под арест и приказал привести одного за другим остальных пленников. Уиклоу рассказал про них все: из какого они города и всевозможные подробности об их участии в заговоре.

Но все они отрицали факты и ни один из них ни в чем не признавался. Мужчины сердились, женщины плакали. Судя по их словам, они были самые невинные люди с запада и любили союзную армию больше всего на свете. Я с отвращением опять запер всю шайку я еще раз начал исповедовать Уиклоу.

— Где № 166-й и кто такой Б. Б.?

Но тут он уже решил выдержать искус. Ни ласки, ни угрозы ничего больше не действовали. Время уходило. Необходимо было принять решительные меры; поэтому я подвесил его за кончики больших пальцев. Когда боль усилилась, он начал кричать так, что я едва мог выносить, но выдержал характер и очень скоро он взмолился:

— О, пожалуйста, спустите меня и я расскажу!

— Нет, ты прежде расскажи, потом я спущу тебя.

Каждая секунда была теперь для него смертельною мукой и он заговорил:

— № 166-й гостиница „Орел“, он назвал грязную, дрянную таверну у самой воды, прибежище обыкновенных рабочих, матросов и разного подозрительного люда.

Я спустил его и спросил, какова была цель заговора.

— Взять сегодня ночью крепость, — отвечал он мрачно и с рыданиями.

— Всех ли главных заговорщиков я захватил?

— Нет, вы взяли всех, кроме тех, которые должны сойтись в № 166.

— Что означает: „Помни ХХХХ?“

Ответа нет.

— Какой пароль в № 166?

Ответа нет.

— Что значат эти ряды букв: ММММ и ФФФФ. Отвечай, или я опять тебя вздерну.

— Я никогда не отвечу. Я скор умру. Теперь делайте со мной, что хотите.

— Подумай о том, что ты говоришь, Уиклоу! Это твое последнее слово?

Он ответил твердо, без малейшего колебание в голосе:

— Последнее. Так же верно, как то, что я люблю мою оскорбленную страну и ненавижу все, что освещает это северное солнце, я скор умру, чем открою эти вещи.

Я опять вздернул его за пальцы. Сердце надрывалось слушать крики бедного создания, но больше мы ничего не могли ох него добиться. На все вопросы он отвечал одним и тем же стоном:

— Я могу умереть и хочу умереть, но никогда не скажу.

Нам оставалось только махнуть на него рукой. Мы убедились, что он действительно скорей умрет, чем расскажет. Поэтому его спустили и посадили под строжайший надзор.

Несколько часов ушло на телеграмму в Высший Департамент и на приготовление к вылазке в № 166.

Время было тревожное, ночь темная и холодная. Слухи разошлись и весь гарнизон был на-стороже. Караул был утроен и никто не мог двинуться в стенах форта и вне их, без того, чтобы не быть остановленным и не увидеть поднятого над головой своей мушкета. Однако, мы с Уэббом тревожились менее, чем прежде: заговорщики должны были теперь находиться в довольно стесненном положении, потому что столько их коноводов было в наших руках.

Я решил во-время придти в № 166-й, схватить Б.