Эллиот свернулся калачиком на полу, натянув на колени флисовое одеяло. – И у тебя весенние каникулы?

Я пожевала губу и кивнула. – Да.

Он замолчал, а потом спросил: – Ты расстроена, что не будешь с друзьями?

– Я буду с другом. – Я посмотрела на него, многозначительно расширив глаза.

– Я имею в виду твоих подруг, – сказал он, но я не заметила, как он покраснел.

– О, – сказала я. – Нет, все в порядке. Никки едет в Перу навестить семью.

Эллиот ничего не сказал. Он смотрел, как я выбираю книгу и перекладываю подушки, прежде чем устроиться поудобнее. Думая о том, что я чувствовала, глядя на его фотографию с друзьями – и как много еще я хотела узнать о его жизни за пределами этого шкафа – я обдумывала свои следующие слова, давая им покрутиться в голове, прежде чем заговорить. – Я перестала общаться с большинством своих друзей, когда мама заболела, чтобы проводить время с ней.

Он кивнул, и хотя его глаза оставались прикованными к лежащему перед ним блокноту, я могла сказать, что его внимание было приковано исключительно ко мне.

Я пролистала первую страницу и перешла к главе, которую только что начала. – А потом, когда ее не стало, мне совсем не хотелось ходить на вечеринки и говорить о мальчиках. Как будто они все выросли, пока я собирала себя заново. У нас с Никки все еще хорошие отношения, но я думаю, это потому, что она не общается вне школы. У нее огромная семья, с которой она часто видится.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, но не повернулась, зная, что не смогу закончить, если сделаю это. Слова, казалось, бурлили в моей груди, это были вещи, о которых я никогда ни с кем не говорила.

– Папа пытался заставить меня больше тусоваться, – продолжала я. – Он даже организовал для меня посещение этого детского клуба, который находится рядом с его работой. – Я быстро взглянула на Эллиота, а затем снова вниз. – Он сказал, что это для общения и поиска друзей, но это было не так. Это была группа для скорбящих детей.

– О.

– Но мы все знали, что мы там делаем, – сказала я ему. – Я помню, как вошла в огромную белую комнату. Стены были увешаны вещами, которые, как я думаю, должны были быть связаны с подростками: плакаты мальчиковых групп, розовые и фиолетовые граффити на досках объявлений, пушистые подушки и корзины с журналами. – Я зацепила нитку на джинсах. – Это было похоже на то, как будто чья – то мама пришла и развесила все эти случайные вещи, которые, по их мнению, должны быть у девочек – подростков в комнате.

– Я помню, как в тот первый день, – продолжала я, перекинув свой густой хвост через плечо и теребя его концы, – я думала о том, как странно, что мы все здесь собрались, чтобы просто потусоваться. Через несколько дней я заметила, что у всех девочек почти одинаковые стрижки. Семь девушек, все примерно моего возраста, с этими стрижками длиной до подбородка. Через несколько недель я узнала, что все эти девушки были похожи на меня, они все потеряли своих мам. Большинство из них просто сделали эти простые, легкие стрижки. – Я сделала паузу и начала накручивать концы волос на палец. – Но мой папа научился собирать мои волосы в хвост, покупать шампунь, он даже попросил кого – то научить его заплетать косы и использовать щипцы для завивки волос в особых случаях. Он мог бы сделать то, что для него было проще всего, и просто все отрезать. Но он этого не сделал.

Впервые я подняла глаза и увидела, что Эллиот наблюдает за мной. Его глаза были расширены от понимания, и он протянул руку и взял одну из моих рук.

– Я когда – нибудь говорила тебе, что у меня волосы моей мамы? – сказала я.