Я засмеялась, потому что редкая несвязность Эллиота была странно обнадеживающей, а затем его губы оказались на моих, проглотив мой смех и сделав его своим, его язык скользнул по моему, а его рука обхватила мою грудь и сжала, наши звуки заглушались тем, что мы едва могли поднять себя на воздух.

Его пальцы снова спустились ниже, скользнули по моим ребрам, по пупку, ниже хлопка, именно туда, куда мне было нужно, и он издал придушенный звук одновременно с тем, как я выдавила из себя что – то нечленораздельное. Его бедра двигались по мне, стремясь к тому же ритму, что и кончики его пальцев, скользящие по моей коже.

В мгновение ока он двинулся вниз, стягивая с меня нижнее белье и целуя мой живот, бедра, а затем ниже, почти дикий от желания, которое отражало мое. Он дрожал подо мной, между моих бедер, плечи подрагивали под моей хваткой, и мне не хватало его веса сверху, но то, что он решил делать своим ртом, отвлекало меня от любых других связных мыслей. Это было теплое мягкое всасывание, руки на моих ногах, сопротивляющиеся тому, как они, казалось, хотели сомкнуться вокруг его головы, и безумное ощущение языка и губ, и его глотки воздуха. Он делал то, что я едва позволяла себе представить.

Он двинулся обратно, когда я начала задыхаться, кусая и целуя мою кожу, диче, чем я могла себе представить, но в тот момент я поняла, что между нами никогда не может быть иначе.

– Прости, – сказал он. – Я хотел продолжить, но… – Он закрыл глаза, прикусил нижнюю губу и застонал, словно пытаясь держать себя в руках.

– Все в порядке, иди сюда. – Я хотела, чтобы он прижался ко мне. Я хотела увидеть, как он нависает над моим телом, а затем выжечь этот образ в моем мозгу.

– Я серьезно думал, что кончу, – добавил он со смехом к моим губам, его рот все еще был влажным от меня, и в его прикосновениях чувствовалась настоятельная необходимость, что немного выводило меня из себя.

Я неумело надавила на его ремень, а затем мои пальцы вспомнили о функции, потянув за петли и расстегивая по одной увлекательной пуговице за раз, а затем мои руки почувствовали голую кожу его плоского живота, узкие бедра, мягкие волосы на задней части бедер, когда я спустила его брюки до колен.

Он был тяжелым на мне, твердым и плотным на моем бедре, и я выгнулась ему навстречу, желая потереться о него там.

– Я хочу, – начала я, потянувшись к нему и найдя его. Мой разум превратился в кашу от звука, который он издал, от ощущения его, такого теплого и твердого, в моей руке. – Ты хочешь?

– Заняться сексом? – спросил он, голова его бешено кивала, глаза восторженно смотрели на меня. – Да. Да. Хочу. Хочу, хочу, хочу, Мейси, но, блядь, у меня нет никакой защиты.

– Таблетка, – задыхалась я, когда он сдвинулся, и я почувствовала, как он скользит по моему бедру. Гладкая и мягкая кожа на чем – то совсем не мягком.

Эллиот удивленно поднял подбородок. – Ты принимаешь таблетки?

– Это было одно из маминых правил. Папа назначил мне их в октябре.

Он протянул руку между нами, и когда он потерся об меня, я полностью исчезла. Я едва услышала, как он спросил: – Ты уверена, Мейс? Посмотри на меня.

По мягкой пульсации его голоса я перевела взгляд с завораживающего места, где он собирался быть во мне, на его глаза, почти черные от голода, но терпеливые и ждущие.

– Пожалуйста, – сказала я. Мне было так хорошо. Если он и дальше будет так тереться об меня… – Я уверена.

Он посмотрел вниз и направил себя в нужное место, затем наклонился ко мне и положил локти на мои плечи. Это казалось самой естественной вещью в мире: мои ноги скользили вверх и по его бедрам, его губы нашли мои. Он продвинулся вперед, на дюйм. Еще не внутри, но уже там.

– Это не будет марафоном, – простонал он.