– Ты мне прислала фото метелки. Откуда оно у тебя?

– Не понимаю, – честно ответила я и посмотрела на Петрика. Тот молча помотал головой, давая понять, что и у него понимания ноль целых ноль десятых. – Какая еще метелка?

– Да та самая, Люся! Максова! – Кира сердилась и объясняла непонятно. – Это точно она, я ее сразу узнала!

Я отошла подальше, туда, где не было столиков, а перила подпирали тянущиеся с клумбы штокрозы. В просветах между высокими кипарисами переливалось лиловым и розовым закатное небо, ровно блестело гладкое серебряное море. Нервозный голос в трубке неприятно диссонировал с этой безмятежной красотой.

– Давай по порядку, как в правильной сказке, – попросила я. – Что там я тебе прислала?

Оказалось, что вместе с материалами для речи кандидата в депутаты Кира получила от меня фото женщины, в которой уверенно опознала ту самую подругу Макса, к которой он ушел от нее. Девицу, похожую, по мнению Киры, на метелку для смахивания пыли!

Общими усилиями мы кое-как разобрались. Фото «метелки» припуталось к пакету рабочих материалов случайно, я не глядя подгребла его в общую кучу, перебрасывая Кире то, что накидал мне в мессенджер Бабай. Таким образом, это его надо спрашивать, откуда взялась фотография «метелки» и зачем он прислал ее.

– Скорее всего, тоже случайно, – предположил Петрик. – Но мы, конечно же, не можем оставить это без внимания.

– А придется, – решила я, поглядев на часы в смартфоне. – В начале десятого звонить работодателю откровенно неприлично. Бабай свято чтит свое свободное время: или не ответит на звонок, или вызверится и включит нам санкции. А ты же помнишь, как он любил штрафовать сотрудников, когда мы работали в газете?

– Век не забуду. – Петрик поежился.

Я объяснила ситуацию очень недовольной Кире и пообещала с утра все выяснить. На том и расстались.

Мы вернулись к своей компании, вместе переместились в наш королевский люкс, очень приятно посидели с вином и легкими закусками на открытой террасе и уже в двенадцатом часу разбрелись по опочивальням…

А ровно в полночь (как раз гулко бомкнули деревянные часы-парусник в нашей морской гостиной) карета превратилась в тыкву, а безмятежный релакс – в то, чем я живу обычно. Торжественное гудение часов дополнил настойчивый скрежет ногтей о филенку.

Так мог царапать дверь голодный котик, но никаких животных у нас в номере не имелось. К тому же даже самый голодный котик не стал бы выстукивать когтями «Имперский марш» из «Звездных войн», так что определить личность визитера я не затруднилась и, подобравшись к двери, укоризненно зашептала в щель у косяка:

– Петя, что у тебя случилось?

– Да ничего особенного, разумеется! – драматическим приглушенным голосом ответствовал дарлинг в ту же щель. – Что вообще у меня может случиться? Все как обычно: пренебрежение, унижение, неуважение…

Надежда на то, что вопрос решится быстро – к примеру, Петрик скороговоркой попросит у меня жидкость для снятия лака, потому что у него закончилась, – развеялась без следа. Чувствовалось, что дружище настроен жаловаться и бухтеть, а это обычно надолго.

Вздохнув, я приоткрыла дверь и выскользнула в коридор.

Петрик стоял там в выразительной позе – руки не просто сложены, а прямо-таки заплетены на груди, нос задран, подбородок выпячен. Светлые кудри и белая хлопковая пижамка с котиком на груди в лунном свете из ближайшего окна голубовато светились, и в благородном интерьере королевского люкса дарлинг здорово походил на фамильное привидение, не скрывающее вековой обиды.

– Кто подлец и негодяй, кого мне прикончить разящим мечом? – закатывая невесомые рукава пеньюара, деловито спросила я.