– А нам зарплату повысили, – пояснил Никита, но в его голосе я уловил некоторую неуверенность. Да и какое увеличение оклада способно компенсировать дикие цены на квартирном рынке. – Имеются еще… кое какие заработки…

Отец так и вспыхнул. Лохматые брови наползли на угрюмые глаза, лоб пересекли морщины, руки закинуты на спину и сцеплены в замок… Ну, все, сейчас батя пойдет вразнос! Ведь по его твердому убеждению, единственный честный заработок – шевелить руками, вкалывать дни и ночи до седьмого пота и сопревшей от него рубашки. А тут твердят о каких то темных делишках!

– Это как же понимать прикажешь, зятек? Какие такие заработки? С ножом ночами шастаешь? Или шаришь по чужим квартирам?… А а, прости старого дуролома, рабочую скотинку! Позабыл, хто ты такой… Нарушителей движения на дорогах щупаешь, да?

Никита вскочил со стула, будто напоролся на гвоздь. Не просто покраснел – побурел. Зачтокал, замемекал, пытался вытолкать наружу злые слова.

Положение спасла мама. Вечная зачинщица семейных свар, она была и первой их гасительницей.

– Когда же свадебка?

– Какая свадебка? – прикинулась непонимающей сестра.

– Как это какая? Сходите в ЗАГС, после – в церковь. Соберемся, сядем за стол…

– …Будем кричать горько, – не удержавшись, влез я в беседу. – Наутро простыни развесим, соседей пригласим на просмотр.

Никита захохотал. Смеялся он удивительно неприятно, короткими смешками с остановками. Хе! – молчание и снова – хе!

Отец неодобрительно окинул меня взглядом, будто предупредил: ты, Колька, зачем заявился к родителям? Пироги есть? Вот и жуй. А с дочкой мы с матерью сами разберемся.

Фимка, как водится, покраснела, отвернулась. Притворяется – вот, дескать, какая я скромная да невинная… Брось дурить, сеструха, нынче невинных даже в музеях не отыщешь – перевелись.

Я послушно схватил солидный кусок рулета с маком, придвинул налитую матерью чашку с чаем. Ради Бога, ругайтесь, спорьте, что мне до ваших проблем? Своих хватает – не прожуешь!

2

Отец не знал, что его самостоятельный сын зарабатывает деньги не на главной своей работе. Попробуй жить с семьей на несчастные пять тысяч в месяц, когда цены, будто опытные альпинисты, чуть ли не ежедневно карабкаются ввысь. Ольгина зарплата – подстать моей – – копейки. Теща получает пенсию и все виды прибавок, едва хватающие на хлеб, сахар и масло. Поэтому, отработав смену инженером на стройке, я превратился в «извозчика».

Еще в застойные времена, не без помощи отца, купил себе «москвич». Не новый – подержанный. Конечно, на фоне «жигулей», «волг», иномарок он сейчас выглядит нищим, попавшим на бал в Дворянское собрание, но желающих прокатиться по Москве – хоть отбавляй. Даже на стареньком «москвиче».

Особенно при автобусной недостаточности.

Приспичило, скажем, парню оказаться на Юго Западе, а до метро пилить и пилить. Я – тут как тут. Девчонки на вечер торопятся, боятся помять в переполненных трамваях наглаженные наряды – ради Бога, готов подвезти…

А уж в ночное время для таких, как я, «извозчиков» – раздолье. Надоест мужику в ожидании автобуса подпрыгивать на морозе или мокнуть под дождем – тысячу кинет, не пожалеет.

Все бы ладно, но в последнее время измучила меня одна проблема. Дело в том, что «подрабатывать» стало небезопасно. Соседа по гаражу, к примеру, пассажиры, подхваченные на Комсомольской площади, так стукнули по голове и так лихо выбросили из «Жигулей» – до сих пор не вышел из больницы.