А вдруг обещанная плата – липа? Приедем на место – разведут руками: извини, мол, браток, промашка вышла, деньги оставили дома. Или без извинений и пояснений выбросят из машины…

– Авансируете?

Тот, что пониже ростом, внимательно изучил мою физиономию, одобрительно фыркнул:

– А ты, шеф, любишь башли! Здорово, очень здорово! Молодец!… Признаюсь, люблю деловых людей и не выношу слюнтяев, зацикленных на так прозываемой честности… Держи задаток!

Не считая, сунул мне в руку пачку. Такую приятную на ощупь, что исчезли все мои страхи, сменившись радостной готовностью немедленно двинуться в дорогу.

– Открывай багажник, паря, – повторил высокий. – Не будем терять дорогое время. Тем более что оно теперь наше – куплено на корню… Только не обижайся – пошутил…

Я послушно открыл багажник. Один из пассажиров вынес из за коммерческого киоска два туго набитых саквояжа. Поставил их рядом с запаской.

– Поехали… Одна просьба, шеф. Выбирай тропки в объезд гаишных постов и патрулей… Сам должен понимать – время ночное, проверяют каждую машину. А мы торопимся – минуты считаем… Остановят – полчаса пропало.

Пока ехали по Москве, пассажиры молчали. В этом молчании чувствовалась тревога. Ишь, как зыркает по сторонам тот, что моложе! А старший поднял воротник плаща, кажется, уснул… Но я почему то был уверен – не спит. Выдержка у него, если судить по внешнему виду и разговору, – позавидовать можно.

Оба сидели позади, место рядом с водителем свободно. Для меня – неудобство. С некоторых пор не терплю подставлять спину незнакомым людям. Лучше, когда пассажир сидит рядом и могу, хоть как то контролировать его поступки. На всякий случай нащупал в кармане баллончик, проверил, удобно ли лежит монтировка.

На улицах – пусто. Перепуганные кровавыми разборками, грабежами и убийствами, горожане наглухо заблокировали свои квартиры… Ольга тоже поставила стальную дверь и хитроумный замок. Так, как это делают богатые, которым есть что оберегать. Малоимущие спят чутко, прислушиваясь к каждому звуку, молятся, чтобы злая судьбина обошла стороной их хлипкие достатки.

Я приблизительно знал и старательно объезжал облюбованные гаишниками места, куда они, словно коршуны на беззащитных цыплят, набрасываются на неопытных водителей. Но сегодня, видимо, что то произошло – объехать всех проверяющих и досматривающих просто невозможно.

– Документы!

Трое. Двое – в бронежилетах с настороженными автоматами. Один – в обычной форме. Он то и подошел ближе к машине. Чувствуется – боится, держится настороже.

– Пожалуйста, – протянул я «корочки». – Что у вас – тревога?

Гаишник вернул мне права, даже не заглянув в них. Дружески хлопнул ладонью по плечу, рассмеялся:

– Не узнал, своячок?

Никита! Говорил – служит на выездных из Москвы постах, а нынче перевели в патрули… Ничего не скажешь, приспичило, наверно!

– Тебя узнаешь! Да еще в сопровождении телохранителей, – кивнул я на парней.

Мои пассажиры сидели, будто мыши в норе, возле которой появился кот. Но Никита даже не глянул в их сторону.

– Пошли, ребята, – повернулся он к «телохранителям» в бронежилетах. – Порядок – свои прогуливаются… Двигай, Коля, и не забывай нас с сеструхой, заглядывай…

Поехали дальше.

– А ты, шеф, нужный человек, – одобрительно заметил тот, кто постарше. – Молоток, парень!… Гаишник – действительно свояк или знакомый?

– Свояк, – неохотно согласился я. – Сестра недавно вышла замуж.