– Вот именно, перебрал, – наконец врубаюсь я. – Только не спиртное виновато… Понимаешь, задачки у меня с добрым десятком неизвестных, никак не могу разобраться… Эх, если бы – перепой! Немедля хватанул бы похмелку – и все дела.

Ничего не понявший бригадир соболезнующе кивает, а, выйдя за дверь, многозначительно крутит пальцем у виска. Дескать, поехала крыша у нашего прораба, пора его в психушку везти…

Нет, не к психиатру – в прокуратуру. Там вылечат.

Мысль о явке с повинной не раз и не два приходила мне в голову. Но я с испугом гнал ее вон. Если бы не «дело о наркотиках» – давно бы сдался. Попадем с Тихоном и Владькой в одну камеру по одному и тому же делу – что они со мной сделают? Убьют – туда и дорога, но ведь изувечить могут…

Сейчас я уже не гнал назойливую мысль о явке в прокуратуру, наоборот, обсасывал ее, прикидывая, как лучше осуществить, что сказать, в чем признаться… Пожалуй, пора поторопиться, пока не давит груз более серьезных преступлений…

Однажды бездумно шел по улице, машинально выглядывая «слежку», и вдруг остановился возле подъезда отделения милиции. Сейчас войду и просто скажу: «Пришел с повинной». Наручники оденут? А зачем, если я доброволец?… До входной двери – шагов десять, не больше. Но для меня – десять километров, одолеть которые так и не хватило сил…

Что же я собираюсь делать? После признания меня не выпустят – отвезут в ту же Бутырку… А я хочу жить на воле, мне решетки и издевательства надсмотрщиков противопоказаны.

Так и не дошел до входа, повернулся и бегом, весь в поту, помчался на стройку, где уже заканчивался обеденный перерыв.

Нет, нет, лучше вкалывать, переругиваться с бригадирами, получать замечания и выговоры от начальников; не спать, перевозя из города в город непонятные тихоновские «посылочки»; зубатиться с женой и тещей.

В общем то, беспокоили меня на работе мало. Бригадиры состояли из опытных мастеров, построивших не один объект разного назначения и этажности. Начальник стройучастка, похоже, начисто забыл, что у него есть прорабы, бегал по начальству, выбивая материалы и инструменты, часами просиживал у проектировщиков, добиваясь упрощения больно уж сложной конструкции. Короче, занимался своими делами. Точно так же, как

в застойные времена.

А я занимался своими проблемами. Пытался извлечь заржавелые «гвозди», разрешить неразрешимое.

Этот день остался в памяти надолго.

Приблизительно за полчаса до конца смены, когда я, растолкав по полкам шкафа до смерти надоевшие чертежи, мечтал об ужине у матери, дверь в прорабку предупреждающе заскрипела. В комнату вошел… Тихон. В широком плаще и в берете – в своей обычной униформе.

Странно, откуда он узнал место моей работы? По запаху, что ли?

– Извини, Николай, за неожиданный визит, – скупо улыбнулся он, по хозяйски усаживаясь за стоящий возле окна стул. Осмотрел в окно подступы к прорабке, перевел взгляд на меня. – Дело

такое, что пришлось побеспокоить… Поехали, поговорим.

– Я – не на машине…

– Пошли, пошли, что нибудь придумаем. Беседовать здесь – ни мне, ни тебе не с руки… Сам понимаешь.

Кажется, я превратился в рыбку, глубоко заглотнувшую предательский крючок с денежной наживкой. Не сорваться, не нырнуть в глубину – напряженная леска тащит добычу наверх. Туда, где обессилевшей рыбке грозит неминуемая гибель.

Я покорился судьбе и первым шагнул за порог прорабки.