— То есть предпочтет выйти замуж по расчету, а не по любви?

 — Несомненно. Не забывай, я прекрасно помню, как она вела себя в прошлом сезоне.

 — Я подозреваю, что ты имеешь в виду поведение ее родителей. Бедная Юлиана просто не смела противиться их воле.

 — Не вижу разницы.

 — Маркус, боюсь, ты рассердишься, но все же замечу: ты не такой уж хороший знаток человеческой природы, каким себя считаешь. Во всяком случае, ты никак не можешь судить дела сердечные.

 — Делами сердечными должно управлять так же, как и делами финансовыми, — то есть с осторожностью и благоразумием.

 — То есть с цинизмом, не правда ли? Я понимаю, что ты пытаешься делать, — мягко сказала Ифигиния. — Ты хочешь защитить своего брата от несчастного брака. Только я совсем не уверена, что ты выбрал правильный путь.

 — Это тебя не касается, Ифигиния.

 — Глупости! Ты сам мне все рассказал. И если бы действительно хотел оставить меня в стороне, то никогда бы не заявил Дорчестеру о своей предстоящей женитьбе. А теперь нам обоим придется иметь дело с бесконечными сплетнями, что еще больше все осложнит.

 — Не вижу никаких сложностей. У меня железное правило против ответов на вопросы личного характера.

 — Но, Маркус, все ждут, что ты объявишь о помолвке с одной из юных леди, впервые вывезенных в свет в нынешнем сезоне, и уж никак не со своей любовницей, Боже тебя избави! Даже твой брат и тот уверен, что ты обручишься с одной из достойных юных леди!

 — Я и в самом деле собираюсь обручиться с достойнейшей юной леди, проводящей свой первый сезон в Лондоне, — серьезно ответил Маркус. — На тебе, Ифигиния.

 — Ты самый большой упрямец, какого я только встречала в своей жизни!

 — Тебе лучше поскорее привыкнуть к этому, потому что я не собираюсь меняться.

 Она в отчаянии застонала.

 — Давай вернемся к нашей проблеме. Я бы посоветовала тебе не относиться так сурово и непреклонно к любви Юлианы и Беннета. Мне кажется, ты только заставишь их в отчаянии броситься в объятия друг другу.

 — Я не просил твоего совета, Ифигиния.

 — Тогда зачем мы вообще заговорили об этом?

 — Будь я проклят, если сам понимаю! — взорвался Маркус. — Какое тебе до всего этого дело?! Беннет — мой брат, и я буду действовать так, как сочту нужным.

 — Маркус, я все понимаю! Ты хочешь защитить его…

 — И что в моем желании плохого?

 — Ничего. Ты вырастил Беннета и во многом был для него больше отцом, чем старшим братом. Я была в той же ситуации со своей сестрой — я тоже заменяла ей мать.

 — Знаю, — спокойно ответил он.

 — Мы оба стали родителями, не успев повзрослеть, и, как всякие родители, чувствуем необходимость защищать своих подопечных. Но мы все равно не сможем оберегать их вечно, да и не должны этого делать.

 — Я могу и буду защищать Беннета от Юлианы Дорчестер.

 — И совершишь ошибку.

 — И что же, по-твоему, я должен делать?! — прорычал Маркус. — Дать свое благословение на брак?

 — Да.

 — Никогда.

 — Да выслушай же меня! — воскликнула Ифигиния. — Скажи брату, что дашь благословение на брак, если он согласится с разумным сроком помолвки.

 — Что ты называешь разумным сроком?

 — Многие молодые пары в обществе заключают помолвку на год.