Глаза Зои засверкали.

 — Как могу я отказать тебе? Я думала, что никогда больше не выйду замуж после того, как освободилась от Гатри. Но ведь ты единственный мужчина, которого я любила в своей жизни. Ты отец моей дочери. Мой лучший, самый преданный друг.

 — Я сегодня же выхлопочу специальное разрешение на брак! — ликующе воскликнул Отис. — Уже вечером мы сможем обвенчаться!

 — Я почему-то уверена, что Марианна будет счастлива, — заметила Амелия.

 Ифигиния ткнула ручкой в листок бумаги:

 — А вымогатель лишится еще одного лакомого кусочка. Я начинаю убеждаться, что Мастерс и здесь оказался прав. Он всегда говорил, лучший выход — перехитрить злоумышленника, раскрыв свои секреты.

 — И он был абсолютно прав, — подтвердила кузина.

 — Но он злоупотребляет своей вечной правотой, — буркнула Ифигиния. — И хуже всего то, что Маркус прекрасно это знает и не стесняется заявлять во всеуслышание. Клянусь, порой я просто бешусь.

 — Не потому ли, что ты привыкла сама быть во всем правой? — ехидно заметила Амелия.

 Ифигиния хмуро вспомнила свой план разоблачения вымогателя путем поиска владельца печати с фениксом и черного воска.

 — Никогда еще не встречала мужчину, который оказывался бы прав чаще, чем я. Это ужасно действует на нервы.

 …Но еще больше действовала на нервы мысль, что она влюбилась в мужчину, знающего все на свете, кроме одного — как снова полюбить.

 — У Мастерса есть новая версия, Ифигиния? Кто же, по его мнению, намерен выдать на суд света чужие тайны? — спросила Амелия, когда они поднимались по лестнице в контору Адама.

 — Он пока не знает, кто этот негодяй. Но самое любопытное его предположение, что миссис Вичерлей не была вымогательницей.

 Амелия изумленно посмотрела на кузину:

 — Правда? Но если не она, то кто?

 — Я же сказала, Маркус пока не нашел нового подозреваемого, просто у него появились сомнения относительно миссис Вичерлей. — Поднявшись на площадку, Ифигиния двинулась по коридору к двери Адама.

 — Ну, а ты-то сама как считаешь?

 — Ума не приложу, что и Думать о последних событиях. Я до сих пор верю в черный воск и печать с фениксом, как и в то, что пославший письмо тете знал о планах Мастерса провести месяц за городом.

 — Я представляю, как тяжело тебе отказаться от своей гипотезы. Но Мастерс скоро решит и эту проблему.

 Ифигиния недовольно сморщила носик:

 — Боже ты мой, скажите, какая вера в его талант и мощный интеллект! А ведь ты совсем недавно прилагала столько сил, стараясь оградить меня от него.

 — Я до сих пор боюсь, что он разобьет твое сердце, но тем не менее именно он может найти разгадку.

 — Ты всегда была невероятно практичной, Амелия. Это одно из самых ценных твоих качеств.

 Они остановились перед узкой дверью. Ифигиния подняла было руку, чтобы постучать, но вдруг заметила, что дверь приоткрыта и через щель доносится срывающийся от ярости хриплый мужской голос:

 — Я требую встречи с руководством фонда, слышишь, Мэнваринг?

 Ифигиния тихонько отворила дверь. Здоровенный коренастый мужчина с перекошенным от гнева лицом угрожающе навис над столом Адама. Сам Адам сидел спокойно, с выражением холодной брезгливости на лице. Мужчины не заметили замерших в дверях кузин.

 — Я уже говорил вам, что это невозможно, — отвечал Адам.