— Милорд! — тихо вскрикнула Ифигиния.

 Маркус впился поцелуем в ее рот, подавляя тихий испуганный крик. Руки его возбужденно ласкали ее тело.

 Ифигиния застыла. Пальцы ее впились в плечи Мастерса… Она опытная вдова, светская женщина…

 — Боже, да вы прекрасны, — хрипло прошептал Маркус. Удовольствие и что-то похожее на благоговение слышалось в его голосе. — Вы всегда откликаетесь с такой готовностью?

 Ифигиния хотела ответить, но обнаружила, что у нее куда-то пропал голос. Уткнувшись пылающим лицом в плечо Маркуса, она отрицательно покачала головой.

 — Нет? Значит, покойному мистеру Брайту не удавалось так разбудить в вас страсть?

 Не смея поднять головы, Ифигиния снова яростно затрясла головой:

 — Нет…

 Маркус медленно проник между нежными створками женственной плоти.

 — А ваши предыдущие любовники? Им тоже быстро удавалось сделать вас такой горячей, такой влажной?

 Ифигиния уже не владела собой. Пальцы ее так глубоко вонзились в плечи Маркуса, что, наверное, проткнули дыры в дорогой ткани фрака.

 — А, Ифигиния? — Он коснулся невероятно чувственного местечка.

 — Нет! — тихо взвизгнула она. — Нет, милорд. Право же, нет…

 — Их было много?

 Она едва могла соображать…

 — Много чего?

 О Боже, что делали там его пальцы! Они ласкали, они нежно тянули, они кружились вокруг источника блаженства. Казалось, все меж ее бедер сплелось в тугой сладостный узел.

 — Много ли было у вас любовников после кончины супруга? — Маркус чуть-чуть продвинулся в горячую глубину.

 — Нет! О нет!

 — Поэтому-то вы такая уютная. — Он нежно попробовал ее пальцем. — Такая узкая. Пожалуй, вы сожмете меня теснее, чем пара новых бриджей.

 Ифигиния понимала, что, если бы Маркус не поддерживал ее, не прижимал к мраморной статуе, она просто стекла бы на пол, словно вылепленная из расплавленного воска.

 — Боже милосердный, — прошептала она.

 Никогда в жизни она не вела себя столь безнравственно, столь чувственно-самозабвенно. Она была уже готова безоговорочно капитулировать перед неуправляемой артистической чувственностью, которую, по всеобщему убеждению, унаследовала от родителей.

 В Дипфорде Ифигинии то и дело приходилось выслушивать предупреждения — подобные же инстинкты у нее в крови, ей следует постоянно подавлять их, постоянно держать себя в руках. Но до встречи с Маркусом она, к своему глубокому разочарованию, не обнаруживала в себе ни малейшего проявления этих самых весьма любопытных инстинктов, которые ей следует безжалостно подавлять.

 — Я рад, что у вас не было длинной вереницы любовников после смерти супруга. — Маркус сжал зубами мочку ее уха. — Мне не нужны неопытные девицы, но в остальном я предпочитаю женщин, разборчивых в выборе своих любовников.

 — Я очень разборчива, сэр.

 — Что-то подсказывает мне, что покойный мистер Брайт был не слишком требователен к вам в любовных делах.

 — Ах нет! — шепнула Ифигиния, не в силах вздохнуть — пальцы Маркуса ласкали ее все быстрее и быстрее. — Нет, он не был… Он был… он был очень деликатным джентльменом.

 Знал бы он, что она имеет в виду!

 — Ну и напрасно! — Маркус проник еще глубже. — Уверяю вас, я не повторю подобной ошибки.