— Хоуп, ты хочешь, чтобы я осталась? — вывел ее из оцепенения голос Ванессы.

«Похоже, все вокруг принимают меня за ребенка, нуждающегося в поддержке и защите взрослых», — подумала Хоуп.

— Нет, спасибо. Мы пойдем в мою комнату. По крайней мере, отметил про себя Андреас, в одном она не солгала: даже если квартира принадлежала Бену, в ней действительно жила его кузина, Ванесса Фицсиммонс.

— Сюда. — Хоуп отворила дверь. Для чего Андреасу вдруг понадобилось видеть ее? Не собирается ли он устроить здесь скандал? Где-то в глубине души вспыхнула слабая искорка надежды на его возвращение.

Андреас обвел комнату внимательным и цепким взглядом. Вроде бы ничто здесь не указывало на присутствие мужчины, пусть даже эпизодическое. Кровать однозначно мог занимать только один человек. Человек, питающий привязанность к мягким игрушкам. Андреас не представлял себе, чтобы какой-нибудь мужчина согласился спать вместе с потертым плюшевым розовым кроликом, другом детства Хоуп.

Ноздри его ощутили хорошо знакомый запах травяного шампуня. Взгляд невольно задержался на светлых волосах, ниспадавших на плечи молодой женщины шелковистой волной. Андреас напрягся, внимательно изучая Хоуп. Округлости ее тела показались ему еще пышнее, чем прежде, но он приписал это своей плохой памяти. В последнее время его окружали стройные сухощавые красотки. По сравнению с ними Хоуп выглядела более сочной, спелой, и желание самым вероломным образом дало о себе знать. Очертания пышной груди под розовой футболкой так и притягивали взгляд, вынудив Андреаса крепко стиснуть зубы.

— Не желаешь присесть? — нервно спросила Хоуп, убирая со стула журналы. Футболка на спине немного задралась, обнажив узкую полоску бледно-кремовой кожи.

— Нет, спасибо, — хрипло ответил он, бессознательным движением сжимая кулаки. Каждая мышца его тела превратилась в натянутую струну. Отчаянно сопротивляясь искушению, Андреас отвернулся. Взгляд его упал на стопку журналов, лежащих на ковре. Хоуп по-прежнему прочитывала в огромных количествах издания, посвященные вопросам интерьера и обустройства жилища. Особый интерес она питала к деревенским домам и могла часами листать публикации, изобилующие фотографиями потолков из неотесанного дуба, старомодных кухонь и открытых веранд. Сила ее желания свить собственное гнездо могла испугать любого мужчину. Андреас предпочитал это игнорировать. Но сейчас он спрашивал себя, почему ему никогда не приходило в голову исполнить заветную мечту бывшей подруги и купить ей домик в деревне. В воображении возник образ Хоуп в ситцевом платье, гуляющей по обсаженной живой изгородью аллее. Будь у нее этот дом, они до сих пор оставались бы вместе.

— Кофе? — тихо спросила она, с трудом шевеля губами.

Андреас опустил глаза, и тени от длинных густых ресниц легли на высокие скулы.

— Я ненадолго.

— Ты уверен? Я хочу, чтобы ты остался… — Хоуп с удивлением услышала собственный голос, совершенно лишенный гордости и силы воли.

Ресницы Андреаса вспорхнули вверх, и в карих глазах промелькнул знакомый блеск. Желание и уязвленное самолюбие боролись в нем. Скажет Хоуп «нет», если сейчас он возьмет ее на руки и отнесет на кровать? Она никогда не говорила ему этого слова. С решимостью палача, опускающего топор на шею бедной жертвы, Андреас покачал головой.

— Я пришел сюда лишь потому, что никак не могу дозвониться до тебя, — как можно равнодушней объяснил он. — Что случилось с твоим мобильным телефоном?

— Он поломался.

— Номера этой квартиры нет ни в одном справочнике, — продолжал Андреас.

— О чем ты хочешь поговорить со мной? — задала вопрос Хоуп, не в силах больше терпеть томительно ожидание.