|
Зато в душ проник почти беспрепятственно — с полотенцем на плече и зубной щеткой во рту. Только заперся — в дверь забарабанили. Вода текла едва теплая, имела «мыльную» консистенцию, кафель на полу был изъеден рыжими пятнами. Но это не имело значения — все худшее уже случилось, остальное не важно. На кухню явился с собственной кружкой и пачкой чая, долго возился с газовой плитой, чтобы добыть голубой огонек.
— Какой хорошенький… — шушукались за спиной дамы бальзаковского возраста. — И одевается элегантно… Пока они ждали милости от природы, не лезли знакомиться, но поглядывали с любопытством. Губы устали изображать любезную улыбку. Такое чувство, что он приехал в Иваново — город невест. «Может, квартиру снять? — мелькнула интересная мысль, — Денег будет меньше, зато покоя больше». Дамы продолжали шушукаться. Одна осмелела, предложила «молодому человеку» сахар, печенье. Павел поблагодарил — чай он пьет без сахара, а печенье не ест, врачи не разрешают. И вообще, он опаздывает на работу. У окна в коридоре курили двое. Один был молодой, другой в возрасте. Последний тяжело дышал, жаловался на проклятую одышку. Но при этом курил и явно не видел связи между никотином и здоровьем. — А я предупреждал тебя, Петрович, — говорил молодой, — в шестьдесят все только начинается — инфаркты, инсульты, паралич… Может, о пенсии пора подумать? Загнешься ты в своем строительном тресте… До работы Павел добрался за четверть часа — перепрыгивая через канавы и огибая подозрительные участки местности. Асфальтовые дороги «уездному» городу требовались в первую очередь. В Москве в гаражном кооперативе остался 408-й «Москвич» — последний в ряду одноименных изделий. Машину Павел купил по случаю — у товарища по работе, отбывающего на Крайний Север. Цена понравилась — не растерялся, схватил первым. Машина почти не ломалась, проезжала везде, где было нужно. Через год эксплуатации просила только масло и бензин — просто «кадиллак» какой-то, а не отечественный автомобиль. Перед поездкой в Плиевск транспортное средство Болдин законсервировал, попросил соседа присмотреть за гаражом. Кого хотел обмануть? Рассчитывал вернуться через неделю-другую? Последние надежды таяли. А ведь еще вчера надеялся: позвонит полковник Зиновьев, скажет: шуток не понимаешь? Машину, в принципе, можно перегнать, и эта тема уже не казалась вздорной… Впрочем, не стоило. Здешние дороги могли уничтожить даже карьерную технику. Во дворе горотдела водитель мучился со вчерашним «рафиком», помогая себе бранным словом. — Представляешь, — поворотился он к Павлу, — сломалась шарманка. Не заводится, хоть ты тресни. Вот представь, вчера поставил на этом месте — все работало. Сегодня прихожу — не работает. Объясни, как машина может сломаться, стоя незаведенной? Э, да что я у тебя спрашиваю, — махнул рукой водитель, — вы же у себя в столицах только на лимузинах и ездите… За спиной затарахтело — словно сосновые поленья затрещали в печке. Подъехал старый «Запорожец», «ЗАЗ-965» округлых очертаний, водитель заглушил двигатель. Со скрежетом распахнулась дверца, вылез долговязый Геннадий Чекалин, распрямил спину. Как он там помещался? Павел благоразумно помалкивал. — Нет, ты спроси, — исподлобья уставился на него Чекалин. — Все спрашивают. Сколько дров потребляет агрегат? Обгонит ли велосипедиста? — Не хочу, — покачал головой Павел. — Лучше так, чем пешком. — Вот, золотые слова, — обрадовался Чекалин. — Приветствую, коллега, — он протянул руку. |
