— Ну, пошла жара в баню, — пробормотал Боря Чайкин. — То ли еще будет…

Испарились патрульные, перекинувшись парой слов с Микульчиным.

Павел присел на корточки. Мертвец обрастал серыми пятнами — начиналось разложение. Лицо исказилось, но не узнать его было невозможно. По коже ползали насекомые, от мертвой плоти уже попахивало. Болдин подавил отвращение, пристроился поудобнее, осмотрел верхнюю часть туловища. Убийца наносил удары не только в спину. Как минимум раз (возможно, завершающий) ударил между шеей и ключицей, и крови там натекло немерено. Удар был явно с глубоким проникновением.

— И снова здравствуйте, Николай Федорович… — задумчиво пробормотал Болдин.

— В смысле? — не понял Микульчин.

— Присядьте, Константин Юрьевич. Мы с этим бедолагой уже встречались — дай бог памяти, позавчера, в понедельник. Помните общежитие на Васильковой улице? Гражданина избили неопознанные личности, но он предпочел не говорить на эту тему, а выдумал «любовную» историю. Он, мягко говоря, не из тех, на кого засматриваются женщины.

Микульчин присел, всмотрелся.

— Надо же, похож… Доигрался в молчанку, идиот… Вспоминай, старлей, что мы про него знаем.

— Бобров Николай Федорович, 1923 года рождения. Бездетный, неженатый, прибыл в Плиевск несколько месяцев назад из Брянской области. Дай бог памяти, Кургановский район, село Луговое. Работал старшим смены на пилораме. Зачем сюда приехал, непонятно. На такую же работу он мог устроиться и у себя. Еще мутная история с паспортом… Да, получил новый в 44 года, вместо того, чтобы получить в 45. Потерял или выдали после отсидки — это мы с вами обсуждали.

— Так, может, за это и прикончили? — неуверенно предположил Максимов. — Не понравилось кому-то, что он контактировал с милицией…

— Но избили его еще до нас, — возразил Микульчин. — А контакт, как ты выразился, стал следствием избиения. Рискну предположить, что ему предложили убраться из Плиевска, пока по-хорошему. А побои — показатель того, что предложение настоятельное.

— Похоже, так, — согласился Болдин. — Как видим, он не внял совету.

Снова мялись над телом, курили, понемногу осматривались.

— Убийца шел сзади, — сказал Чайкин. — То есть они вдвоем направлялись к озеру… или в другую сторону. Потерпевший доверял убийце — иначе не подставил бы спину. Тот напал внезапно, начал бить, под конец нанес удар под ключицу…

— И снова повсюду кровь, — поморщился Чекалин. — Вряд ли на этот раз он был в дождевике. Дожди не шли несколько дней. Как объяснить своей будущей жертве, зачем ты его надел? Значит, избавился от одежды.

— Могло быть по-другому, — возразил Микульчин. — Подкараулил человека, идущего по лесу, напал со спины… Разбираться, в общем, надо. Ты что-то говорил про свои завиральные соображения? — повернулся капитан к Болдину. — Излагай, готовы выслушать даже бредовую теорию.

— Вот оно лежит — мое соображение, — Павел кивнул на тело. Пояснил в ответ на вопросительные взгляды: — Не знаю, не пытайте, может, интуиция. Мертвого Таманского увидел и сразу этого вспомнил. Оба не так давно в Плиевске, один с Брянщины, другой с Рязанщины. Казалось бы, в чем смысл? Прошлое Таманского — в тумане. Уверен, начнем копать этого — тоже упремся. Не факт, работать надо, но что-то мне подсказывает… У них есть что-то общее, согласитесь? Примерно один возраст, молчаливые, нелюдимые… Соседка видела, как однажды вечером Таманский разговаривал с мужиком.