Затем вскочил, стал облачаться в свежую рубашку, отыскал в комоде чистые носки. Вахтер покосился без интереса: что поделать с этой милицией, всегда найдут отговорку, почему пропадают ночами.

Машина завелась, вспыхнули фары. Пистолет пришлось взять — не оставлять же в комнате с хлипкой дверью. Город был пуст, фонари не работали, да и не очень хотелось.

Через десять минут он свернул на Жемчужную. Не ехал, а крался, оставив из осветительных приборов только подфарники. Из мрака навстречу выплывали густые кусты, очерчивалась дорожка с прерывистой разделительной полосой. Павел проехал стоянку, где коротали ночь машины местных владельцев, миновал знакомый забор, проехал еще немного.

Он остановился у обочины, погасил огни. «Странно, чтобы на трезвую голову — да в такую авантюру…»

Улица затихла — одиннадцать вечера на часах. Но в окнах домов за заборами еще мерцал свет. Сквозных переулков здесь не наблюдалось, а лезть через ворота пока не хотелось. Он пешком отправился дальше по улице, проскочил освещенную зону. В округе работал единственный фонарь. Даже на этой улице, где проживали не последние люди города, отдел благоустройства горисполкома не утруждался. И все же нашелся переулок между участками!

Павел шел почти на ощупь и вскоре выбрался на задворки. Залаяла собака за оградой — отшатнулся, прикусив язык. Псина заворчала, забренчала цепь. Он припустил по параллельной дорожке, нашел ориентир — кудлатую двуствольную березу. Забор на этой стороне ничем не отличался от «парадного». Тишина царила почти кладбищенская.

Болдин подпрыгнул, перелез через ограду. Падая, за что-то зацепился, треснул рукав на пиджаке. Павел глухо выругался — тяжела же дорога к личному счастью… Не смертельно, сам зашьет. Он сидел на корточках, смотрел в темноту. «Ты точно спятил, товарищ старший лейтенант, за такие фокусы не то что звания лишат — дело могут завести»… Но авантюрный склад ума неумолимо гнал на подвиг.

Он переместился за беседку, осмотрелся. Помидоры и прочие глупости обитатели дома не выращивали. Клумба с цветами, беседка. Шагнул под ее крышу, стал обдумывать, что делать дальше.

Со скрежетом распахнулось окно на первом этаже. Жарко стало? Павел отступил за вьюн, оплетающий беседку. Заскрипели половицы, кто-то натужно закряхтел. Скрипнул стул под пятой точкой.

Павел подкрался к дому, присел на выступающую часть фундамента. Скрипнула дверь буфета. Характерный звук извлекаемой из горлышка пробки — знакомый всем мужчинам и большинству женщин. Забулькала жидкость. Употребляем, Егор Тарасович? Повисла пауза, потом шумный выдох, рюмка стукнула по столу. Снова тишина — коньяк благотворно растекался по организму, расширял сосуды — просто лекарство от всех болезней…

Время шло. Вновь забулькал алкоголь — правильно, между первой и второй пуля не должна пролететь! Похоже, это надолго. Павел устроился поудобнее, подпер подбородок кулаком. Вдруг раздались шаги, прогнулся подоконник у раскрытого окна, и Павел почувствовал, что он уже не один!

Спина похолодела. Замер, бежать было поздно. Майор Ваншенин шумно дышал, высунувшись в окно, щелкнула зажигалка. К запаху алкоголя добавился запах сигаретного дыма. Голова начальника находилась в метре, стоило ему посмотреть вниз или просто сплюнуть…

Дыхание перехватило. Майор с шумом втягивал и выпускал дым, покашливал. Вниз он не смотрел, и все это напоминало театр абсурда. Пепел упал на плечо — как мило. Не хватало еще загореться.

Прошла минута. Ваншенин дымил, смотрел вдаль. Зачем, если все интересное под самым носом? Поневоле делалось смешно.