Протекла очередная минута, мимо пролетел тлеющий окурок, зарылся в куст малины. Майор прикрыл форточку, убрался в комнату. Нервный смех обуял Павла. Он смахнул с плеча пепел — вроде не прожег. Поднялся и на цыпочках отошел от окна. Ваншенин заседал в столовой, звякнула бутылка, соприкоснувшись со стопкой. Можно было посочувствовать Егору Тарасовичу, слишком много на него свалилось. Убийца разгуливает по городу, дочь в опасности…

Павел немного отступил, поднял голову. Дом — не особняк помещика-кровопийцы, но на нехватку кубатуры грех жаловаться. С этой стороны окна наверху отсутствовали. Он зашел за угол, пролез через куст смородины. Палисадник был пуст — пара молодых лип и больше ничего. Павел прижался к соседскому забору, с радостью обнаружил, что на втором этаже горит свет.

Немного поколебавшись, он поднял камешек, бросил. Тот стукнул по стеклу. Павел ждал реакции, волновался. Отыскал еще один камешек, тоже послал в окно. Перестарался — так можно и стекло разбить. За шторами возник силуэт, Болдин даже догадывался — чей! Он замахал руками, чтобы проявиться из темноты. Девушка поколебалась, отогнула занавеску, присмотрелась. Потом открыла оконную раму.

— Павел, ты сошел с ума… — шепот срывался, вибрировал. — Это ты?

Ох уж эта страсть к безумным поступкам. Однажды точно доведет до цугундера!

— Алена, это я… Прости, я в самом деле сошел с ума… Твой отец неправ… Можно к тебе, мы просто поговорим? Только давай тише, твой отец внизу, он не спит…

Девушка не верила своим глазам. В спальню по ночам к ней еще не лазили. А она того стоила!

— Хорошо, давай, только тихо…

Сердце стучало, как барабан полкового оркестра. Он готов был забраться по голой стене! Но стена действительно была голой. Брать с разбега? Алена тихо засмеялась, сделала выразительный жест рукой: за углом. Там лежала приставная лестница! Павел притащил ее, закусив губу, только бы не шуметь… Вспотел, пока прислонил этого монстра к стене! Полез как обезьяна, перебрался с карниза на подоконник, а вот спрыгнул неудачно, зацепил стоящую на подоконнике шкатулку, она упала — кажется, пустая. Алена выдохнула, непроизвольно попятилась. В лунном свете виднелся силуэт — худенькая, закутанная в халат, с распущенными волосами.

Сердце отбивало маршевую дробь. Руки потянулись к объекту вожделения. Она сдалась без боя — издала обреченный вздох и утонула в его объятиях. Он чуть не заорал от радости — не пошли на пользу папины нравоучения! Яростно начал целовать заспанные глаза, припухший рот, крепко прижал к себе дрожащее тельце, чтобы не передумала.

— Подожди, — она стала выкручиваться. — Я не должна этого делать, отец такого про тебя нарассказывал… Если это правда хотя бы на треть… Он советовал не подходить к тебе на пушечный выстрел…

Так и есть, отец плохого не посоветует… Голова кружилась от желания, он осыпал девушку поцелуями. Слабели душа и разум. Алена капитулировала окончательно. Тела их сплелись, ослабла завязка на халате. И вдруг девушка отшатнулась, замерла, глаза испуганно заблестели. Не все еще чувства растеряла. К двери снаружи кто-то подходил, прогибались половицы. Павел чуть не выругался: Егор Тарасович, вы, мягко говоря, уже достали!

— Алена, ты спишь? У тебя там что-то упало… — Он мялся за дверью, колебался — нужно ли входить? Все же решился, взялся за дверную ручку. Павел завертелся, спрятаться абсолютно негде! Даже под кровать не залезть, потому что просвета нет!

— Туда, — прошептала Алена, отступая к кровати. Дверь открывалась вовнутрь. Как ни крути, единственный шанс. Павел метнулся, куда сказали, прижался к стене.