— Сгоришь, но не согреешься, — сказал из-за спины Ресан.

Венд убрал от огня руки, повернулся:

— Почему?

– Из-за яда. Пока весь яд не выйдет, согреться не сможешь… И замерзнуть сильнее, чем сейчас, тоже.

Венд посмотрел на свои пальцы, на тыльные стороны ладоней, покрытые красными вспухшими полосами.

– На лицо я такой же красавец?

– Да.

– А ты… – Венд всмотрелся в лицо юноши, – на тебе нет следов яда.

Тот неопределенно пожал плечами:

– Немного жгло поначалу, потом прошло.

«Как у настоящего кочевника», — хотел сказать Венд, но не сказал. Наверное оттого, что эта самая мысль уже читалась в глазах Ресана и счастливым его не делала.

— Не помню, как оказался здесь, – сказал Венд, меняя тему. – Мне казалось, я потерял сознание еще там, снаружи. Как у тебя хватило сил затащить меня…

– Ты не потерял сознание, — кратко ответил Ресан, — сам сюда дошел, на своих ногах. Яд вызывает провалы в памяти. И еще -- тебе скоро начнет чудиться.

– Что – чудиться?

Ресан пожал плечами.

– Люди, звери, боги… Откуда мне знать? Всем чудится разное.

– Может я тогда отдам тебе оружие? А то мало ли…

Юноша покачал головой:

– Одновременно с видениями приходит оцепенение. Лучше устройся поудобнее, потому что если свалишься здесь, я тебя с места не сдвину.

Венд вернулся за попоной, бросил ее на пол ближе к огню и улегся на спину. Потом вскинулся:

– А наши кони..?

– Я их устроил в соседнем зале, – ответил Ресан, задумчиво глядя в пламя. Венд приподнялся на локте, рассматривая юношу. Что-то в его внешности вдруг показалось неправильным. Волосы. Не привычно темно-русые, а светлые, сейчас в неверном свете отливающие золотом.

– Похоже, начались обещанные видения, – сказал Венд. Ресан молча повернулся к нему. Нет, не Ресан. То есть лицо-то осталось Ресана, а вот тело стало определенно женским, со всеми округлостями в нужных местах. Весьма щедрыми округлостями.

Венд зажмурился, надеясь, что, когда откроет глаза, все вернется в норму, но вместо того стало хуже – теперь и одежда на Ресане превратилась в женскую, в платье из тех, что носят богатые тэры. В ушах закачались драгоценные серьги, на шее обнаружилось ожерелье. Из общей картины выбивался только узкий кожаный пояс, изрядно потертый. Поверх роскошного платья он смотрелся дико.

Ресан встал, поднял с пола меч в богато украшенных ножнах – откуда взялся меч Венд не понял – и прицепил к поясу.

Подобрав одной рукой полы платья, другой придерживая оружие, Ресан шагнул в очаг. Пламя взметнулось, охватывая его фигуру, а когда опало, вместо юноши Венд увидел шамана. Шамана старого, незнакомого, но определенно очень именитого – судя по количеству черепов цуэго, нашитых на его одежде. Нижние челюсти у черепов были убраны, а клыки верхних челюстей покрыты белой краской.

Шаман выступил из очага, не обращая внимания на тянущиеся следом языки пламени, нахмурился, глядя на Венда, и велел:

– Встань.

Неведомая сила буквально взметнула Венда на ноги.

Шаман осмотрел его с ног до головы и покачал головой:

– Линии стерты, дух не слышит.

Вернулся в очаг и исчез. А из темноты, с противоположной от очага стороны, выступил Тибор – то есть Арон – одетый в традиционное одеяние главы Светлого Совета и держащий в руке жезл в полтора локтя длиной. Жезл был черным, с навершием в форме черепа.

– Не заезжай в племя тууров, – с этими словами маг ткнул Венда жезлом под ребра.