Наскоро расправившись с угощением, Росин поднялся, обошел ковер, извлек из чересседельной сумки криво изогнутый медный охотничий рог, облизнул губы, с натугой затрубил. Потом поднял с травы черную монашескую рясу, оделся.

    -  Никак, по сей день в одежке от Посольского приказа ходишь, Константин Алексеевич? - удивился гость.

    -  Другую сшил, - хмуро ответил Росин, которому напоминание о дыбе и допросе в Посольском приказе настроения отнюдь не улучшили. - Удобная оказалась. Не маркая. Свободная, движения не стесняет. В холод тепло, в жару прохладно. Да и привык я к ней.

    -  Скромничаешь, Константин Алексеевич, - покачал головой Андрей Толбузин, - По твоему достатку и званию в горлатной шубе ходить должен, а не рясе черноризицкой.

    -  А мне хвастать не перед кем, боярин. Смерды и так знают, кто здесь хозяин. А средь людей торговых я не шубой, товаром хорошим и дешевым известен.

    С нарастающим топотом примчал отряд в полсотни всадников - простоволосых, молодых, с только начинающей пробиваться бородой и усами; в синих и красных ярких рубахах, черных шерстяных шароварах и, опять же, цветастых сапогах. Луг наполнился тревожным ржанием, громкой перекличкой.

    -  Федор, коня, - негромко распорядился Росин. - И приберите тут все, пора в усадьбу возвращаться. Настенька, будь любезна, проследи.

    -  Спокоен будь, государь мой, - приложила руку к груди женщина и почтительно поклонилась мужу.

    Один из всадников, в наброшенном поверх белой шелковой рубахи полукафтане подъехал ближе, ведя в поводу серого в яблоках скакуна, придержал его, пока хозяин неспешно забрался в седло.

    -  Федор, жену мою до дома проводи, - наказал Росин, усаживаясь и подбирая поводья. - Тебе поручаю.

    Московский гость тем временем поднялся на спину своему коню, подъехал ближе, и они с Росиным бок о бок тронулись по неширокой тропе, уводящей от берега к светлому березняку.

    -  Ох, Константин Алексеевич, - опять попытался укорить хозяина боярский сын. - Дворня твоя богаче тебя одевается. Не ровен час, перепутают, как со свитой ехать будешь.

    -  А коли и перепутают, велика ли беда? - усмехнулся Росин, поправляя сбившийся набок капюшон. - Кому я нужен, и так узнают, а кто нарядами любоваться хочет, пусть на дворню смотрят. Я ведь не слон дрессированный, по улицам напоказ ходить. А коли подумают, что нищ, как церковная мышь, так пусть и думают. У меня от этого ни на один завод меньше не станет.

    -  Слоном подивить ты меня напрасно пытаешься, Константин Алексеевич, - довольно улыбнулся гость. - Видел я сию диковинку намедни. Зверя сего в дар царю о прошлом месяце шах персидский в дар прислал. После принятия Астраханским ханством подданства русского с новым соседом по морю дружбу установить пожелал.

    -  Ну и как впечатление? - покосился на гостя Росин.

    -  Чуден зверь, чуден, - кивнул боярин. - Элефантом его митрополит Пимен прозвал. Два хвоста имеет, рога из пасти растут, огромен, как гора и разумен изрядно. Пред государем колени преклонил, кивал в ответ на вопросы вежливые. Однако и есть горазд. По телеге сена в день пожирает, на еще репы с морковью по два пуда.

    -  В конюшню хоть поместился?

    -  Нет, - мотнул головой Толбузин и пригладил бороду. - Во дворе с конюхом персидским остался. Правда, государь повелел сарай ему построить со слюдяными окнами, но пока не знает, где? То ли в Кремле московском, то ли в слободе Александровской. Но до зимы, мыслю, решит.