|
А потом пришла боль в Знаке. Я обрадовался ей, словно воде в пустыне, хотя понимал, что меня в очередной раз накрыло чужой благодатью, как в колодце Подземного Храма во время Иоанновой молитвы. Хуан де ля Крус встал и подошел к двери. Потом оглянулся на меня. — Я просто хочу, чтобы ты понял, что я тут ни при чем. Продолжай! Он откинул полог и вышел из палатки. Боль растекалась по телу и разгоралась светом. Мучительное наслаждение и радостная мука. Свет пронизал и окутал меня. Я его не видел — я его чувствовал. Тепло, свет, блаженство. Словно две свечи, моя и Господа, коснулись друг друга и слились в одну. Точнее, моя свеча прикоснулась к великому пламени, пронизывающему и окутывающему мир. Секс дает слабое представление о том, что это такое. Разница примерно, как между «Clos de Vougeot» и кока-колой. Или как между розой и ее тенью на стене. Свет затухал, постепенно уходя. Я молился до рассвета, потому что надеялся вернуть его. Потом отчаялся. К тому ж я видел небо, бэби — Шесть раз по восемь минут…[155 - Стихи Сергея Калугина.] Встал, вышел из палатки. У костра сидел Хуан де ля Крус и беседовал со Святым Франциском. — Ну как? — спросил Иоанн Креста. — Класс! Но мало. Он развел руками. — Наверняка гораздо больше, чем заслужил. Вероятно, основной недостаток этой штуки в том, что она от нас не зависит: молись не молись. Гораздо проще заняться сексом и получить тень розы. — Молись, — сказал Иоанн. — Зависит. Правда, не так прямо. — Нам предстоит тяжелый день, — сказал Святой Франциск. — Демонов Антихриста видели возле Каркассона. Они идут сюда. Рассвет проявился в том, что небо из черного стало темно-серым. Я так и не взглянул на Эммануилову печать. Не смотреть на нее стало для меня формой аскезы, хуже всех постов и молитв. А чтобы не смотреть — надо было не думать. — Мы сейчас собираемся на общую молитву, — сказал Франциск. — Мне с вами? — Нет, Педро, — покачал головой Хуан де ля Крус. — Ты и так сегодня много сделал. Выспись. ГЛАВА 4 Я послушался доброго совета и лег спать. Тут же погрузился в сон без сновидений. Только боль в Знаке, которая почти не мешала. Привык. — Петр, вставай! Я открыл глаза. Рядом со мной на коленях стоял Олег и тряс за плечо. — Пойдем. — Куда? — я с трудом протирал глаза и соображал не вполне. — Мне — в ущелье, через которое мы пришли сюда, тебе — в ополчение. — Это почему? — Я, конечно, сделал все, что мог, но за два месяца научить прилично сражаться невозможно. Мы примем на себя главный удар. Ополчение вступит в битву только, если мы не выстоим. — Плантар решает, куда кого послать? — Да. — И где он будет? — С нами. Но попытается сохранить себя. — Ладно, я с ним поговорю. Мы еще успели наскоро позавтракать, точнее, пообедать — было около полудня. А потом стало известно, что Эммануилово воинство разгромило Лавлане. Это от нас километрах в пятнадцати. Возле замка раздавали оружие из арсенала Монсальвата. Эммануил так и не нашел его, когда был в замке. Впрочем, возможно, не искал. |
