|
Я умылся дождем и посмотрел на небо. Яркая, как во сне, весенняя лазурь. А вдали, на западе, небеса пронзал золотистый пик в кольце белого облака. — Где мы? — спросил я у небесной лазури. — Это Авалон, Пьер, — ответил за нее Жан. ГЛАВА 7 Был вечер. Солнце падало за невообразимо огромную гору в центре острова, а перед нами, над океаном, небо было уже темно-синим с первыми звездами, огромными, как в горах. Мы наконец выспались и напились воды из источника шагах в двадцати от берега. Сил прибавилось, несмотря на голод. Я с тоской посмотрел на леса, покрывавшие остров, и подумал, что там, наверное, много дичи. Несколько месяцев без мяса. Было тепло. Мы лежали прямо на траве и смотрели в небо. И оно смотрело на нас тысячей глаз Всевышнего. — Завтра пойдем в глубь острова, — сказал Жан. — Там есть сады. Наберем яблок. — Ты здесь уже был? — Да. Мы отвезли сюда Грааль. Еще три года назад. Но тогда у меня была яхта. Ночное небо было таким великолепным, что я мог объяснить это только изменением восприятия. Изливающаяся на меня любовь переливалась в мир, освещая всё и вся. Меня разбудило пение птиц. Было очень рано, часов пять, но спать не хотелось совершенно. Над океаном вставал рассвет, подобный органному концерту Баха: вечное восхождение от прекрасного к еще более прекрасному. А на западе золотом зажглась огромная гора, пронзившая небо. Я не был первым проснувшимся. Жан и Белозерский шли ко мне, держа в руках здоровенные корзины. — Что бы мы делали без Терезы из Авилы! — сказал Жан. — Она у нас святая домовитая, — он кивнул на корзины. — Послала за едой. Составишь компанию? — Сейчас. Когда я умывался у ручья, соседние заросли зашевелились, и из них вышел олененок и ткнулся носом мне в бок. Я вспомнил свои мечты о местной дичи и том, что из нее можно приготовить. Вот она дичь, пожалуйста! Только дичь, которая тычется носом, обнюхивает тебя и пытается лизнуть — уже не дичь. — Пост, Пьер! — крикнул мне Жан. — Пост сейчас. — Какой пост, государь? — Как какой? Рождественский! А ведь и правда приближалось Рождество. То, как легко удалось убедить поститься такую мясную душу, как я, тоже, вероятно, объяснялось моим аномальным состоянием. Мы шли в глубь острова. Светлые леса сменились садами. Яблони и вишни в цвету. Легкий ветер срывает и вихрями закручивает лепестки. — Здесь весна, государь, — сказал я. — Какие яблоки! — Пойдем. Подойдем поближе. Тяжелые ветви склонялись к земле. И за покровом цветов сияла золотистая кожица спелых яблок. Деревья одновременно цвели и плодоносили. Я подумал, нет ли сюда выхода с пещерных небес Гэ Хуна. Все народы представляют себе рай очень похоже, как все мистики достигают одних и тех же состояний. Мистическое озарение, нисхождение благодати, самадхи, сатори — их описания удивительно похожи, если только очередной мистик не находится в плену своих религиозных догм и не подгоняет под них собственные впечатления. Я пришел сюда как христианин с христианскими рыцарями и святыми. Но здесь только запад мира. Я никогда не мог поверить в то, что я прав, а все остальные неправы. Не собрались ли сейчас праведники востока где-нибудь на островах блаженных Пэнлай? Жан стоял, опираясь на ствол яблони. Несколько лепестков запутались в волосах. Он улыбнулся. |
