|
– Объявление, чтобы его найти? – Запиши текст: «Альбер, среда, 3 часа 17 минут». Позаботься, чтобы на вокзале Кале в это время находился полицейский… Если наш Альбер там… – Это все? – Это все. – Вы полагаете, он там будет? – Ставлю один против десяти, что нет. – И тогда? – И тогда ничего! Поцелуй от меня жену и сына. Конечно, если появится что нибудь новенькое, было бы любезно с твоей стороны позвонить мне в гостиницу «Конкарно». Это через три дома отсюда… – До свидания, дядюшка. И Мегрэ оплатил заказ. Чувствовал он себя гораздо более уверенно, нежели утром, поскольку ему казалось, что дело сдвинулось с мертвой точки. В общем и целом, если описать его впечатление, то с одной стороны, со стороны полиции, все было слишком просто, и слишком сложно с другой стороны, то есть со стороны мадемуазель Берты. Неподалеку отсюда располагался небольшой ресторан для водителей с двумя столиками на террасе, и поскольку один из них был свободен, то он присел за него и обнаружил в меню одно из своих любимых блюд – фрикандо с щавелем. В воздухе так пахло весной, а порывы ветра были настолько теплыми и ароматными, что, не без помощи божоле, кровь ударяла в голову и возникало желание поваляться на траве, прикрыв лицо газетой. В два часа Мегрэ пришел в гостиницу «Конкарно» и не без труда получил комнату на пятом этаже, окна которой выходили на улицу, прямо на балкон мадемуазель Берты. Подойдя к окну, он чуть было не покраснел, поскольку девушка примеряла платье клиентке, а та стояла полураздетая в голубоватой полутьме. Он несколько раз спрашивал себя, уж не делает ли она это нарочно и даже не заметила ли она его в окне. Но разве температура воздуха не объяснила причину, по которой девушка оставила окно распахнутым настежь? Мегрэ не сводил, так сказать, с нее глаз, и в его позе не было ничего противоестественного. Закончив примерку первой клиентке, она терпеливо стала заниматься голубым платьем, вынимая одну за другой булавки изо рта и подолгу стоя на коленях перед манекеном, обтянутым черным полотном. Затем она налила себе стакан воды, села за машинку, подняла голову, так как в дверь постучали, и приняла вторую клиентку, которая принесла ей отрез. С наблюдательного пункта Мегрэ можно было почти что догадаться о словах по движениям губ, и он понял, что они обсуждали цену и что в конце концов клиентка уступила. Только около четырех, часов Мегрэ надумал предупредить жену, что он не вернется домой ни нынешним вечером, ни, возможно, в ближайшие дни. Он позвонил горничной, отдал ей телеграмму и воспользовался моментом, чтобы заказать бутылку пива, поскольку сыр бри, который он съел вместе с фрикандо, вызывал у него жажду. – Либо у этой девушки огромная сила воли, – порой бурчал он себе под нос, грызя свою трубку, – либо же… Что либо же? Зачем он взялся за этот каторжный труд? Почему не уехал с одиннадцатичасовым поездом, почему пренебрег мимолетным желанием так поступить? Предположим, она говорит правду, поскольку все обстоятельства позволяют предположить подобное. Да! Если дело обстоит таким образом, то что он станет делать? Играть в ангела хранителя, подражая частным американским детективам, которые сопровождают нянек и детей, чтобы защитить их от гангстеров? Это может длиться долго. Похоже, что Альбер не торопится возвращаться в Париж, чтобы убить свою любовницу, а Мегрэ внезапно вспомнил, что он даже не знает, как тот выглядит. А если это ложь? Зачем тогда потребовалось взывать к его помощи? Зачем надо было тащить его в этот мелкобуржуазный уголок Парижа в то время, когда ему так спокойно жилось в провинции? Он оставил свое тяжелое пальто в комнате, спустился и зашел к консьержке № 67 а. – Мадемуазель Берта у себя? – Конечно… Я даже хожу для нее за покупками, ведь у нее столько работы… Не будете ли вы так добры передать ей это письмо, раз уж поднимаетесь к ней? Он узнал почерк Альбера и увидел марку с булонским штемпелем. |
