- Что ты ел вчера на ужин? - холодно перебил его Иван.

    - А тебе зачем? - поперхнулся стражник.

    - Я первый спросил.

    Похоже, этот незатейливый аргумент произвел на охранника впечатление. Он впал в задумчивость и начал прилежно перечислять:

    - Пока собирали на стол, я угостился дыней с белым овечьим сыром. Потом отведал суп из потрохов с уксусом, а пока несли мясо, тешился бобами в томатном соусе. Когда появилась говядина под сладким соусом, я наконец приступил к еде. Потом была долма, потом… - в какой-то момент Птенчиков решил, что списку не будет конца, но тут охранник произнес: - … а на закуску вчера была пахлава и шоколадная халва.

    Иван вздохнул с облегчением и совершенно искренне поинтересовался:

    - И что ты почувствовал, съев все это?

    - Почувствовал, что больше есть не могу, - честно признался охранник.

    - Значит, ты ощутил отвращение к еде?

    - Ну…

    - А не показалось ли тебе, что твой желудок подбирается к горлу и хочет тебя задушить?

    - Показалось…

    - А после ужина тебе наверняка захотелось спать?

    - Захотелось, - заподозрив неладное, дрожащим голосом подтвердил охранник и начал тихо подвывать.

    - Я так и думал, - с сочувствием произнес Иван и вынес окончательный приговор: - Рекомендую помолиться перед встречей с Аллахом.

    Из-за двери донесся звук глухого удара, а потом воздух сотряс такой пронзительный рев, что Птенчиков в ужасе попятился.

    - Я не хочу умирать! - голосил несчастный охранник.

    - На все воля Аллаха, однако я могу помочь, - небрежно произнес пленник, но его предложение потонуло в жалобных причитаниях «умирающего». - Я могу тебе помочь!!! - заорал Иван так, что, когда за дверью воцарилась тишина, он решил, " что оглох от собственных воплей.

    - Ты не шутишь? - не веря своему счастью, пролепетал охранник.

    - Мой долг помогать людям, - заверил его мэтр по неразрешимым вопросам.

    Щелкнул засов, тяжелая дверь со скрипом отворилась, и бледный охранник, напоминающий скорее не льва, а тушканчика-альбиноса в дождливую пору, протиснулся в комнату. Птенчиков торжественно откинул крышку своего сундучка и с невнятным бормотанием, призванным изображать страстную молитву о здоровье пациента, извлек пачку снотворного. Стражник, будто загипнотизированный, наблюдал за его манипуляциями.

    - Так, батенька, сейчас нам значительно полегчает, - бормотал Птенчиков, отмеряя поистине лошадиную дозу. И тут в голове мэтра зазвучал напряженный голос Варвары Сыроежкиной:

    «Иван Иванович, я снова во дворце».

    «Какая жалость! - мысленно отозвался Иван. - А я как раз собрался отсюда уходить».

    «Уходите, мэтр, уходите! Пожалуйста, освободите скорее Егора, а потом вместе придумаете, как спасти меня».

    «Это любовь», - уважительно пробормотал Птенчиков и протянул стражнику пиалу с растворенным порошком.

    Олег и Аркадий дружно потели «на ковре» у начальства. Ситуация вышла из-под контроля. Машина времени снова пропала, аварийная связь бездействовала, и историки даже не могли сообщить мэтру Птенчикову о том, что по древнему Стамбулу разгуливает неподготовленный, своенравный мальчишка.

    - Это нонсенс! - потрясал указательным пальцем главшеф ИИИ, а его крутобедрая секретарша старательно протоколировала: «Нонсенс…»

    - Мы уже вчера обращали ваше внимание на необходимость организации вспомогательной экспедиции, - начал было Олег.