Когда евнухи очнулись, переодетый алебардщиком мэтр уже был у ворот:

    - Мужики, выручайте! - крикнул он своим «сослуживцам». - Кажется, евнухам не понравилось, что я заглянул в гарем на чашечку чая!

    - А девчонкам-то понравилось? - загоготали алебардщики, распахивая тяжелые створки. - Не волнуйся, приятель, евнухов мы попридержим.

    …Идея прогуляться по городу пришлась обгорельцу по душе. Когда аэробот взмыл в воздух, тот без малейшего испуга высунулся в окно едва ли не по пояс и принялся с интересом разглядывать окрестности. Тося снизила скорость и повела аэробот на минимальной высоте, опасаясь, как бы ее пассажир не вывалился за борт.

    - Вам нравится? - робко поинтересовалась девушка.

    - Ага, - закивал обгорелец, рискуя нарушить собственное шаткое равновесие.

    - Вы очень смелый человек. Впервые оказались в воздухе и не испытываете ни малейшего испуга!

    Пассажир нырнул обратно в кабину и уставился на нее в глубокой задумчивости:

    - Возможно, я был муэдзином и привык к высоте, по пять раз на дню взбираясь на макушку минарета? - неуверенно предположил он. - Ну-ка…

    Он артистично прокашлялся и вдруг истошно завопил голосом тяжело больного петуха. От неожиданности аэробот чуть не ушел в пике.

    - Боюсь, вы не были муэдзином, - прошептала бледная Тося, с трудом выравнивая машину.

    Они замолчали. Сконфуженный пассажир снова уставился в окно. Тося включила экскурсионный диск, который заблаговременно приобрела в туристическом бюро. Следуя указаниям мелодичного голоса, они степенно проплывали над городом. Над Манежной площадью Тося приняла влево и медленно двинулась вдоль Тверской, однако перед Пушкинской площадью движение застопорилось, и диск пришлось временно отключить.

    В воздухе образовался затор - над памятником Александру Сергеевичу Пушкину, натужно гудя, зависла тяжелая эвакуационная техника, перегородив воздушный коридор.

    - Что там происходит? - заволновался обгорелец, снова пытаясь выпасть из окна.

    - Я сейчас приземлюсь, и мы сможем подойти ближе, - поспешила заверить его Тося и устремилась вниз, высматривая место для парковки…

    «Мэтр, меня принесли на берег. Уже поставили на ноги», - зазвенел в голове Птенчикова полный невыразимого ужаса мыслеимпульс Варвары Сыроежкиной.

    «Они не станут тебя топить посреди белого дня!» - закричал бегущий во весь опор Иван, пытаясь сообразить, в какой же стороне от ворот находится море.

    «Именно этим они и собираются заняться!»

    «Не бойся. Тяни время. Я скоро буду».

    - Держи его! Этот негодяй уморил охранника и сбежал из башни! - раздался от ворот возмущенный крик алебардщиков, и бравые стражи со свистом и улюлюканьем пустились вдогонку за лжеколлегой. Следом, пыхтя и отдуваясь, топали евнухи. Но куда им было угнаться за тренированным Птенчиковым! Он мчался по узким улочкам Истанбула, будто заяц, по ошибке попавший на олимпиаду и принявший бегущих спортсменов за преследующих его охотников. «Нельзя удаляться от дворца, - размышлял Иван, не снижая скорости. - Наверняка Варю вывели на берег через одну из калиток в стене…» В просвете улиц мелькнули темные воды. «Кажется, погоня меня потеряла. Сейчас выйду на прямую и буду держаться между дворцом и кромкой прибоя. Если там не пробраться… проплыву!»

    «А-а-а!» - вдруг отчаянно завопила Варвара.