|
С топорами, с кольями, с вилами – кто с чем. Многие и вовсе без ничего. Только не спешат мужики. Остановились за спинами своих благоверных, цыгарки раскуривают. С ноги на ногу переминаются, на дом господский смотрят, переговариваются вполголоса. Мужики, особенно здешние гречкосеи – народ обстоятельный. Им всякое дело сперва обмозговать требуется, перекурить, когда самогонка есть – то и самогонки выпить.
Это бабы с детворой на язык скорые… – Да шо ж це робыться?! Ты поглянь! нет, ты поглянь на их! – Шо, Катерино? – А то! Мы туточки роздыраемось, а им хоть бы шо! Заперлись у хате и молчат, як ота рыба об лед! – Гей, телепни, вы шо, цыгарки смалить сюды пришли?! Вам скоро промеж ясны очи наплюют, а вы стоите?! – Може, там нема никого? Убегли?! – Мужики! Чи вам повылазило?! То робыть шо-нэбудь, хай вам грець! Переглянулись мужики. Сплюнули; сапогом растерли. – То цыть, дурные бабы! Цыть, я кому сказал! Э, да этот, который их приструнить пытается, в казенной форме! Урядник! – Мы тут зачем, я вас спрашиваю?! Зачем?! Бунты учинять и прочие безобразия? Или мажье семя изобличить и к ответу призвать, по всей строгости, значит?! – Призвать! – По строгости! – Ряшки начистить! – Хай Василька вернут, кровиночку… – взвился одинокий вой. Ты гляди! а примолкли маленько! – Мы к пану князю с челобитной! Про кубло мажье, шо под боком у ихней светлости! Так мы ему глаза откроем, и задержать поможем, ежли шо! И доставить, куда следовает! – Поможем! – Откроем! – Доставим! – Куды следовает! – У пекло их следовает! – На вилы! – Дык эта… ЕПУТАЦИЮ надо выбрать, ось! Шоб с паном князем толковать, стало быть! – Вот ты, Демид, и иди, ты у нас власть! – Да куды ж вы смотрите! Демид же сглаженный-спорченный! Он с моим Остапом тем чаклунам запродаться хотел! – Цыть, дурна баба! – В глаз! в глаз ей, Остап Тарасыч! Ай, козак! лыцарь! И в левый, в левый теперь! Остап Тарасыча в епутаты! голову! – Шинкаря! Ицика в епутаты! Ицик хитрый, его хрен обдуришь! – Ото дило! Шинкаря давай! – Шинкаря! Голову! Демида-урядника!.. Слава тебе, Господи! Жечь сразу не решились, собрались переговоры устраивать. Глядишь, пронесет… Пока шум да дело, за оградой сыскали заодно и кривлянцовского голову – тот вместе с шинкарем прятались в задних рядах, и, судя по их виду, оба больше всего желали оказаться где-нибудь подальше отсюда. Однако против общества не попрешь; пришлось соглашаться и благодарить за оказанную честь. Толпа-то у них, будто теленок-страхолюдина – двухголовая… Не обошлось без скандала: небритый плюгавец, отец сгинувшего Василька-крестника, все норовил попасть в число «епутатов». Но его гнали. У тебя, мол, свой интерес, своя обида, и вообще, ты кто такой? голь перекатная?! Плюгавец обижался, орал, размахивал грязным (даже отсюда видать!) кулаком, грозился все мажье семя посадить на вилы, а клятым «запроданцам» насыпать соли на хвост. |
