|
– Мой дядя Райдер совершенно прав насчет излития желчи, не считаете? – Он не ваш дядя! – Знаю, – тихо ответила Розалинда. – Я часто гадаю, имеется ли у меня где то настоящий дядя. Может, он все еще ищет меня. Но скорее всего, уверен, что я вот уже много лет как мертва. Леди Маунтджой на секунду растерялась, но тут же фыркнула и прорычала: – Я бы ни за что не стала вас искать. Удар был силен. Розалинда едва не выронила из рук чашку. – Вы так и не сказали, почему отец выгнал из дому пятилетнего сына. Наверное, это случилось после вашей свадьбы, не так ли? – Когда родился Ричард, мой муж посчитал его законным наследником, достойным получить титул. Его. Не Николаса. – А каким был Николас, мэм? – Невозможным ребенком! Хитрым, наглым. Вечно прятался и шпионил за мной. Ненавидел меня, своего отца, утверждал, что тот убил его мать, а я ему помогла. Я знала, что он попытается убить бедного маленького Ричарда, и поэтому муж отослал его к деду, старому безумцу. Но он вернулся. Черт возьми, у него хватило наглости вернуться! – Насколько мне известно, когда вы поженились, после смерти его матери прошло всего пять месяцев. – Какая разница? Мы были влюблены и слишком долго ждали. Мамаша Николаса была благочестивой особой. Вечно всех осуждала. Всегда мрачная. Всегда недовольная. Когда она умерла от воспаления легких, ее кончина была огромным облегчением для окружающих, а особенно – для мужа. Хотя она воображала себя святой, все же бесконечно жаловалась на несправедливость: дескать, старый граф никак не ляжет в гроб. В этом она, должна признать, была абсолютно права – старик слишком зажился на этой земле. Она снова глотнула чаю. – Мэри Смитсон. Да, именно так все ее называли. А старый граф с годами становился все более чудаковатым. Воображал себя кем то вроде чародея. Все считали его безумцем. Он воспитал Николаса в ненависти к нам… – Но почему? Леди Маунтджой окинула ее презрительным взглядом: – Не ваше дело! Позвольте сказать, мисси, что вы неумны. Умеете нанизывать слова, так чтобы они имели некий смысл, но, увы, все видят, что вы дурочка. Старик научил Николаса странным вещам: песнопениям потустороннего мира и таинственным ритуалам, безумным церемониям, на которые приглашал призраков и духов, а также изготовлению смертельных ядов. Все знали, что в Уайверли Чейз занимаются черной магией. Вопросы колючим комом застряли в горле Розалинды. – Вы действительно считаете деда Николаса сумасшедшим? Или в душе уверены, что он был чародеем? – наконец спросила она. – Не будьте идиоткой! Чародеев на свете не бывает! Говорю вам: старик спятил, абсолютно, и учил Николаса всяким пакостям. Вполне возможно, Николас унаследовал безумие от деда и сейчас тоже не в себе. А значит, любой ребенок мужского пола, которого вы ему родите, будет нести в себе семена безумия. – Очень грустно, мэм, что вы так считаете, ибо это означает, что вы запрещаете сыновьям жениться и подарить вам внуков, опасаясь, что они рано или поздно закончат дни свои в сумасшедшем доме. – У вас мозги устрицы. Хорошо известно, что безумие передается только старшим детям. – Никогда ни о чем подобном не слышала. – Потому что вы невежественны. Поскольку у старика был Николас, он не обращал внимания на моих сыновей. Даже не поздравлял их с днем рождения. Но они и без его денег выросли высокими, сильными и достойными называться сыновьями графа. – Насколько мне известно, титул графа должен был получить старший брат вашего мужа. – Никогда его не видела, но знаю, что Эдвард был узколобым слизняком. Жалким мечтателем, не способным ответить связно ни на один вопрос. Муж утверждал, что брат беседовал с розовыми кустами и гладил лепестки цветов. |
