|
– Знаете, я вообще не думаю, что Николас привержен игре, но обязательно его спрошу. Хотелось бы также знать, что случилось с деньгами, которые дал ему дед, если действительно так и было: может, его ограбили и бросили, посчитав мертвым? – Прекратите эту мелодраму! Николас с детства был мотом, и, я уверена, таким и остался. Как бы там ни было, он потерял все деньги деда. Всем известно, что он беден как церковная мышь. У него есть только титул, но нет состояния. Поэтому он ищет богатую жену. Ему нужно только приданое, которые вам выделят Шербруки. Он получит наследника, а потом прикончит вас в вашей же постели. Если доверяете ему, значит, вы еще большая дура, чем я считала. – Хотите сказать, что яблочко от яблоньки недалеко падает и что Николас пошел в своего родителя? На секунду Розалинде показалось, что Миранда ее ударит. Ее грудь вздымалась, а звуки тяжелого дыхания были слышны даже в коридоре. Но женщина сдержалась. А вот Розалинда вдруг сообразила, что, если бы Миранда подняла на нее руку, она бы ответила. Сбила бы толстуху с ног, причем с большим наслаждением. Но пока что леди Маунтджой вскинула подбородок и выпрямилась: – Вот мои сыновья – джентльмены, потому что родились от благородных родителей… Они знают, что почем. И умеют себя вести. Будь это возможным, мой муж объявил бы Николаса бастардом, но у мальчишки хватило наглости родиться точной его копией, будь проклята судьба! Розалинде наконец удалось вырвать руку из поразительно сильной хватки леди Маунтджой. Повернувшись, она подошла к дивану и села. Но Миранда начала нервно метаться по комнате. Пышная грудь то и дело угрожала перевесить нижнюю часть тела и опрокинуть ее, но этого не произошло – возможно, из за туго затянутого корсета. Розалинда вдруг подумала, что когда то она была очень хорошенькой. – Я видела двух ваших сыновей в «Друри Лейн». Давали «Гамлета». Лично мне не так уж и понравилась игра Кина младшего. Вы видели его в «Гамлете»? – Пытаетесь отвлечь меня? Не получится. И помолчите! Мне известно, что вы тоже самозванка. – Так я больше не жертва? И, подобно Николасу, тоже негодяйка? Если это так, к чему обо мне заботиться? Мы оба бедны, и оба негодяи. Подобное тянется к подобному, не находите? Розалинде показалось, что Миранда сейчас взорвется. Но сама она прекрасно себя чувствовала. Только сейчас ей преподали наглядный урок. Урок терпения. «Держи свой нрав в узде и дыши ровно». А вот леди Маунтджой этого урока не усвоила. Ее лицо приняло опасно багровый оттенок. – Издеваетесь надо мной, жалкая пародия на приличную леди?! Вас принимают в обществе единственно из за Шербруков. – Вы, разумеется, правы. Но что хотите доказать, мэм? Что я недостаточно хороша для графа Маунтджоя, которого сами считаете бедняком и негодяем? Лицо леди Маунтджой исказилось яростью. Очевидно, поняв, что зашла слишком далеко, она все же процедила: – Вы, разумеется, недостаточно хороши, чтобы стать женой истинного графа Маунтджоя. Это Николас – граф? Ба! Никто из вас не достоин этого гордого имени. А ваша фамилия! Лафонтен? Этот человек, Лафонтен, не писал ничего, кроме глупых басен о соревнованиях зайцев и черепах, да еще и с моралью; басен, не имеющих ничего общего с истинной жизнью. – Откровенно говоря, боюсь, что вы правы. Я каким то образом потеряла свое истинное имя, так что пришлось взять новое. И поскольку я люблю хитрых лис и тщеславных ворон, можете представить мой восторг, когда оказалось, что Жан де Лафонтен писал столь очаровательные басни. Лафонтен… как прекрасно это имя перекатывается на языке! Леди Маунтджой казалась одновременно потрясенной и взбешенной. Наверное, будь у нее пистолет, Розалинда уже лежала бы мертвой у ее ног. – Все это абсолютно не важно. |
