|
И я велела вам молчать! – В таком случае, мэм, почему вы затронули эту тему? Леди Маунтджой напыжилась так, что Розалинда испугалась за сохранность тесемок ее корсета. – Факт заключается в том, что вы не настоящая Лафонтен. – Естественно. И я уже это объяснила. Но уверена, мэм, что вам не удалось очень уж много обо мне узнать. Вероятно, у вас не слишком компетентный поверенный. – Гленденнинг действительно идиот. Он даже позволил Николасу предъявить права на титул, которому полагалось бы принадлежать моему сыну. А вот мой дорогой друг Альфред Лемминг умен и проницателен. К несчастью, сейчас он в Корнуолле – решил посетить свое заброшенное поместье в Пензансе. Так у леди Маунтджой есть любовник! – Не стоит осуждать беднягу Гленденнинга за то, что титул не достался вашему сыну. Насколько я понимаю, титул принадлежал Николасу по праву рождения. Он был первенцем вашего мужа и, несмотря на все махинации своего отца, стал законным графом Маунтджоем. – Право рождения? Какой глупый термин! Какой старомодный, возмутительно несправедливый закон! Современный мир давно уже с ним не согласен! Николас не должен был получить этот титул! Именно моему дорогому Ричарду следовало стать графом! У меня друзья, мисси, друзья, которые знают Шербруков. Друзья, которые рассказали мне о Райдере Шербруке и его шайке маленьких нищих. Вот уже десять лет, как вы являетесь одной из них! А, по глазам вижу, вы стыдитесь себя. Что вы на это скажете? – Каждый вечер я благодарю Бога за то, что Райдер Шербрук нашел меня и спас. Думаете, я должна сделать еще что то? О Господи, он и приданое мне дает! Я связала ему несколько пар носков на Рождество, и он их носит, благослови его Господь. Говоря это, Розалинда искренне молилась, чтобы леди Маунтджой не хватил апоплексический удар. – Вы не слушаете меня, мисси! – завопила Миранда. – О, видите ли, я только сейчас сообразила, что, как только выйду за Николаса, получу явное преимущество над вами. Это вы будете называть меня «леди Маунтджой» и делать реверанс. Это вы станете вдовствующей леди Маунтджой! Миранда схватила первое, что попалось под руку – красивую подушку из зеленой парчи, – и швырнула в нее. Розалинда, смеясь, перехватила подушку. Хорошо еще, что у леди Маунтджой не было с собой трости! – Прошу вас, мадам, сесть и попытаться вести беседу как полагается благоразумной особе. Буду, счастлива, отвечать в том же духе. Итак, что вы хотите: уехать или успокоиться? Хотя глаза леди Маунтджой застилала дымка ярости, она все же уселась напротив Розалинды в кресло. Борозды по обеим сторонам губ стали еще глубже. Какая жалость! Она сидела так прямо, словно к спине привязали доску. Но теперь вид у нее был какой то неуверенный. Розалинда поднялась, подошла к камину, дернула шнур сонетки и попросила мгновенно появившегося Уилликома принести чай с пирожными. – Мисс Розалинда, мне узнать, свободна ли миссис Софи? – О нет! Мы с леди Маунтджой прекрасно проводим время. Знаете, Уилликом, это моя будущая свекровь. Уилликом знал. Еще как знал! Потребовалась вся многолетняя выдержка, чтобы не посоветовать старой ведьме сесть на метлу и убраться отсюда. Леди Маунтджой нетерпеливо барабанила пальцами по подлокотнику кресла. От нее так и веяло злобой и ненавистью. Розалинда качала ногой и насвистывала веселую мелодию, пока Уилликом не вернулся в гостиную с серебряным подносом, на котором стояли чай и блюдо с пирожными. Розалинде пришлось едва не силой вытолкать дворецкого за дверь. – Мой дядя Райдер всегда говорит, что, если необходимо излить желчь, следует запереть дверь, – с улыбкой пояснила она, закрывая дверь. – И еще говорит, что нет ничего лучше чашки горячего чаю, чтобы все уладить. – Мужчины вечно мелют подобные глупости, дьявол их побери! Глава 22 – Итак, мэм, хотите чаю? Леди Маунтджой заверила, что не страдает от жажды, потребовала два кусочка сахара, капельку молока и принялась жадно пить. |
