|
– Что же он поет, мистер Причард? – поинтересовалась она. – Дитти , миледи. По крайней мере, именно что то вроде этого может петь матрос, когда драит палубу. Насколько было известно Николасу, дед в жизни не ступал на палубу корабля. – А что он читает? – Простите, миледи, – с поклоном сказал Питер, – я Питер Причард, управляющий поместьем. Боюсь, я немного отвлекся и забыл о хороших манерах. Еще бы! В доме резвится призрак! – Да, последние несколько дней здесь все идет наперекосяк, – продолжал Питер. – С той самой минуты, как его светлость прислал письмо с сообщением о вашем приезде. Простите, миледи. Вы спросили, что читает старый граф. На полу рядом с его любимым креслом громоздятся горы книг. Та, что сверху, – трактат о чародеях, живущих в пещерах Булгара и избегающих всякого общения с людьми. – Но если это так, – удивилась Розалинда, – непонятно, как можно писать о них трактат. Николас рассмеялся. Розалинда взяла его за руку. – Я хочу сопровождать его светлость в библиотеку и познакомиться с призраком моего нового дедушки. Блок тяжко вздохнул. – Какая удача, миледи, что вы оказались не высокочувствительной натурой. Учитывая появление нашего гостя, нервный припадок мог бы оказаться губительным для супружеского блаженства. – Только не я, Блок. Я стойкая и мужественная, как сердце Ли По. – А, вы про секретаря его светлости? Ли По рассказывает поразительные истории. А теперь пойдемте. Кухарка охладила бутылку французского шампанского из погреба старого графа и испекла вкуснейшие пирожные с крыжовником. Входите, миледи, я представлю вам горничную Мэриголд, ровесницу вашей молодой камеристки, которая отчего то бледна и встревожена. Розалинда улыбнулась Матильде: – Не бойтесь, Матильда, все будет хорошо. Матильда кивнула с таким видом, словно твердо знала, что ничего уже не будет хорошо, но послушно потащилась за Розалиндой в огромный уродливый дом, от которого ее трясло. Хорошо еще, что мистер Ли По тоже здесь. Значит, никто, и ничто не причинит ей зла. Посреди огромного холла с полом из черно белых мраморных плиток стояла всего одна девушка в темном муслиновом платье и белом чепце. Заметив Николаса и Розалинду, она низко присела. – Я Мэриголд. Моя мама любит ноготки, поэтому и назвала меня так. – Мэриголд смеется, когда слышит пение старого графа, – пояснил Блок. – Или поет вместе с ним, в зависимости от настроения. – Вот только танцевать под его песни не могу. Зато вместе у нас получается прекрасный дуэт, – заверила Мэриголд. Розалинда улыбнулась девушке: – А это Матильда. Покажите ей ее комнату, Мэриголд, и представьте кухарке, миссис Бейтс, Хлое и служанке. – Служанку зовут миссис Суит, миледи. Она едва ходит, но все же может отполировать мебель до блеска. Розалинда никогда не встречала служанок старше шестнадцати. – Сколько же ей лет, Мэриголд? – Она старше, чем моя мать. Во рту осталось всего три зуба, и это еще хорошо, иначе ей пришлось бы жевать деснами. – Понятно. Проведите Матильду по дому, а потом приходите в мою комнату. Идите, и спасибо вам, Мэриголд. – Да, миледи… На этот раз реверанс был такой глубокий, что горничная едва не уселась на пол. – Матильда! Какое чудесное имя. Обязательно спрошу ма, что она о нем думает. Они ушли. Николас подошел к дверям библиотеки, откуда вдруг раздался громкий бас: Ушел я в море молодым И волны рассекал, Пока не сделался седым, Не обогнул немало скал. Я плавать научился: вот сюрприз вам! Но никогда не надевал я шляпу. Хей хо, хидди хо, Но никогда не надевал я шляпу! За этим неуклюжим стихом последовали еще три, совершенно непроизносимые, после чего в комнате воцарилось молчание, полное, абсолютное молчание. |
