|
Если дед придет спеть нам колыбельную, мы послушаем, поаплодируем и вежливо попросим его уйти, иначе он будет шокирован до глубины души. – Если колыбельная будет мне знакома, я спою вместе с ним, – решила Розалинда, украдкой бросив на него взгляд. Она ощущала его нетерпение. Слышала это нетерпение в его голосе, хоть и звучавшем весело и беспечно. Несмотря на свое волнение, она понимала, что ступила на неизведанную территорию, и сейчас изнывала от предвкушения, смешанного со страхом. – Николас… насчет этого… постели… Николас мгновенно насторожился: – Да? Розалинда неопределенно повертела рукой. – Все очень мирно и спокойно. Мы едим яблочные пирожные… но теперь я все время думаю о том, что ты будешь делать со мной, как только уведешь в спальню. У него действительно имелись планы: чудесные планы. – Ты уже просмотрела все картинки в книге, которую дала тетя Софи? – Пыталась наскоро ее пролистать, но тетки не дали мне ни минуты покоя. Думаю, они были смущены и пожалели, что дали мне книгу. Но позволь заверить, я держалась стойко. – Если хочешь, мы пойдем в спальню и посмотрим картинки вместе. Как тебе это понравится? – Очень, то есть не думаю, что я смогу рассматривать картинки, если ты станешь заглядывать мне через плечо и видеть то, что вижу я. На парочках совсем нет одежды. – Даже на джентльменах? Они тоже раздеты? – Я просмотрела, сколько могла, пока тетя Софи осторожно пыталась выдернуть книгу у меня из рук. Мне удалось увидеть не меньше чем с полдюжины. На всякий случай я спрятала книгу в чемодане, под блузками, в надежде, что ее не стащат. И джентльмены… Она нервно откашлялась. – …они выглядели как то странно. Совсем не похожи на маленьких мальчишек в Брендон Хаусе. – Что в них такого странного? – Спереди внизу… торчало что то большое и вздутое, словно из животов росли древесные сучья. Николас рассмеялся: – Похоже, художник был крайне высокого мнения о себе и желал произвести впечатление на женщин, поэтому и прибегнул к преувеличениям, чтобы донести свою мысль до читателей. Розалинда, сцепив пальцы, подалась вперед: – Какую мысль? Я ничего не понимаю. И больше не желаю говорить на эту тему. Не желаю нырять под стол, чтобы спрятать свое пламенеющее лицо. Страшно подумать, что может оказаться под этим столом, в темноте, когда к тому же там нет никаких ног, прогоняющих потусторонние создания. Но Николас спокойно улыбнулся: – Доедай свое пирожное, а потом пойдем в библиотеку и потребуем, чтобы дед не навещал нас в спальне. И будем наслаждаться друг другом. Обещаю, все будет хорошо. Я твой муж, и ты должна мне довериться. Обдумав его слова, она, к изумлению Николаса, спросила: – Послушай, ты знаешь, почему кресло деда упало, когда я пела песню? О, он уже успел поразмыслить над этим. – Мы обсудим это завтра. Но не раньше полудня. В комнату вошел Блок с канделябром. – Думаю, вы захотите выпить портвейна в одиночестве милорд. Действительно ли в его голосе звучали иронические нотки? Николас сложил салфетку и бросил рядом с тарелкой: – Нет, спасибо, Блок. Мы идем наверх. В доме все спокойно? – Да, милорд. Позвольте сказать, что со стороны мистера Причарда было крайне тактично оставить вас вдвоем, тем более что это ваш первый вечер в Уайверли Чейз и первый вечер вместе в качестве супружеской пары. – Нет, Блок, не позволю. Розалинда подавилась смешком. – Пожалуйста, Блок, поблагодарите кухарку за прекрасный ужин. Милорд? Николас отодвинул ее стул и взял жену за руку. – Спокойной ночи, Блок. Да, и попросите мистера Причарда нанять еще слуг. Вряд ли кухарке понравилось самой мыть кастрюли и сковороды. |
