Дрожа как осиновый лист, дон Кандидо делал страшные усилия, чтобы прижаться к стене как можно плотнее. Благодаря царствовавшему в сенях мраку, незнакомец никого не видел. Только проходя в приемную комнату, он задел рукой за грудь дона Кандидо. Шарахнувшись в сторону и вытаскивая из-за пояса длинный кинжал, он громко крикнул:

— Кто тут?

Ответом на это было глубокое молчание.

— Кто тут? — повторил незнакомец. — Отвечайте, иначе я убью вас как унитария! Одни только унитарии способны устраивать засады защитникам федерации!

Новое молчание.

— Да кто же вы?.. Говорите, если не хотите, чтобы я навеки лишил вас языка! — продолжал неизвестный, прижавшись в свою очередь к двери и вытянув вооруженную руку вперед.

— Я ваш покорнейший слуга, почтеннейший сеньор, которого я, к сожалению, не имею чести знать, но тем не менее готов глубоко уважать, — трепещущим голосом пропищал дон Кандидо.

— Поняв, с каким трусом имеет дело, незнакомец мгновенно ободрился.,

— Но кто же вы? — понизив голос и тон, снова осведомился он.

— Ваш покорнейший слуга, сеньор...

— Это очень приятно слышать! Но ваше имя?

— Сделайте одолжение, отворите мне дверь и выпустите меня, добрый и глубокоуважаемый сеньор!

— А! Вы не хотите назвать своего имени! Значит, вы унитарий, шпион! — в порыве нового ожесточения крикнул незнакомец.

— Нет, нет, почтеннейший сеньор! Поверьте мне, что я во всякую минуту готов дать повесить себя за знаменитого реставрадора сеньора губернатора города Буэнос-Айреса, дона Хуана Мануэля Розаса, супруга усопшей героини, донны Эпкарнасионы Эскурра... упокой, Господи, ее безгрешную душу!.. Отца сеньориты донны Мануэлиты Розас-Эскурра и сеньоров федералов дона Пруденсио, дона Хервазио, дона...

— Черт вас возьми с вашим поминальным списком! — грозно перебил незнакомец. — Я спрашиваю ваше имя!

— Я готов дать себя повесить и за вас и за вашу дорогую семью, сеньор!.. Ведь у вас, наверное, есть семья, глубокочтимый сеньор, не правда ли?

— Вот я вам сейчас покажу свою семью!..

— Очень вам благодарен сеньор... слишком много чести! — бормотал бедный старик, всеми силами надавливая своим тощим телом на стену, в надежде, что она расступится и позволит ему скрыться.

— Нет, я вам все-таки покажу ее! — злобствовал незнакомец. — Хлопните-ка в ладоши, сеньор поминальщик, — вдруг сказал он.

— Зачем же мне хлопать в ладоши, бесценный сеньор?

— Хлопайте, черт возьми, иначе вы сейчас же будете убиты!

Не дожидаясь повторения этой угрозы, дон Кандидо хлопнул в ладоши, недоумевая, для чего это требует незнакомец.

Как только незнакомец таким образом узнал, что у его противника нет в руках оружия, он бросился на него и, приставив к его груди кинжал, свирепо прошипел:

— Сознавайся, к кому ты сюда приходишь... которая из них привлекает тебя? Говори, иначе я прибью тебя к стене!

— К кому я прихожу, сеньор?..

— Ну, да... к Андрее, или...

— К Андрее? Я вас не...

— Ну, так значит, к Гертрудите? Да?

— Помилуйте, сеньор! Я не знаю никакой ни Андреи, ни Гертрудиты!

— Лжешь! Сознавайся лучше, иначе убью!

— Сознавайтесь сами, для чего вы пришли, иначе я разобью вам череп! — вдруг проговорил дон Мигель, одной рукой хватая незнакомца за правую руку выше локтя, а другой нанося ему своим оружием удар по голове.

— Ой!.. Помогите!— закричал пронзительным голосом незнакомец, тщетно отбиваясь от неожиданного нападения.

— Молчите, или я отправлю вас в преисподнюю! — глухо проговорил сквозь стиснутые зубы дон Мигель, нанося неизвестному новый удар по голове.