— А я за нее отдам тебе свою горькую, сиротскую, исполненную тревог и печалей жизнь!— с пафосом воскликнул дон Кандидо, стараясь заключить дона Мигеля в свои дрожащие объятия.

— О, я потребую от вас гораздо меньше, — сказал молодой человек, слегка отстраняя его. — Теперь пожалуйте на работу, она будет непродолжительна; самое большее, если на нее потребуется минут десять-пятнадцать.

— О, Господи! Да я готов проработать год, два, лишь бы...

Пока старик говорил это, дон Мигель вывел его во двор, приставил снова лестницу к стене и сказал ему:

— Залезайте.

— Куда это я должен лезть? — недоумевал дон Кандидо, вытаращив глаза.

— Вы видите — на крышу.

— Да зачем?

— Залезайте же, говорят вам!

— Ну вот я и влез. Что дальше?

— А вот и я, — проговорил дон Мигель, быстро поднявшись вслед за стариком. — Теперь сядем здесь и...

— Но, друг мой...

— Сеньор дон Кандидо, вы желаете...

— Ну, хорошо Мигель, хорошо... не сердись. Я сяду. Ну вот я сел?!

Молодой человек вынул из кармана лист бристольской бумаги, компас и карандаш, разложил бумагу возле себя на крыше и сказал голосом, не допускавшим возражения:

— Сеньор дон Кандидо, потрудитесь начертить мне план окрестностей этого дома. Постарайтесь окончить его, пока еще не совсем стемнело.

— Но, Мигель...

— Чертите одни контуры: подробностей не нужно. Мне необходимо знать только относительное положение этих окрестностей. Скорее, скорее, дон Кандидо! Через десять минут, чтобы все было готово. Я буду ждать вас внизу, в прихожей.

Дон Кандидо весь похолодел. Уединенность места и таинственность поведения его бывшего ученика производили в нем такое ощущение, точно ему к горлу уже приставили один из тех громадных кинжалов, которыми члены Mac-Горки убивали унитариев. Он понимал, что дон Мигель втягивает его в очень опасную игру, но не имел сил сопротивляться молодому человеку, который всегда производил на него неотразимое влияние и у которого он теперь находился в руках, благодаря своей болтовне о генерале Ла-Мадриде.

Глубоко вздохнув, старик дрожащими руками принялся набрасывать план.

Ровно через десять минут план был готов, и старик спустился с крыши.

— Вот и отлично!— сказал молодой человек, бросив взгляд па бумагу. — Подождите минутку, я только пойду и поставлю на место лестницу.

— Потом мы уйдем отсюда, милый Мигель, да? — поспешно осведомился дон Кандидо.

— Уйдем, уйдем, будьте спокойны.

— План нужно бы немного исправить. Он...

— Вы исправите его ночью, а утром принесете мне, — ответил дон Мигель уже из соседней комнаты, направляясь к черному ходу.

Через минуту молодой человек возвратился и пригласил старика с собой в сени. Но только он хотел вложить ключ в замок наружной двери, как дверь растворилась так стремительно, что дон Кандидо едва успел отскочить и прижаться к стене, а дон Мигель — отступить на два шага и поднести руку к грудному карману камзола. Впрочем, это движение было скорее инстинктивное нежели сознательное, он уже несколько минут ожидал, что эта дверь отворится и в нее войдет женщина, даже несколько женщин, но никак не мужчина. Однако вошел мужчина. В одно мгновение в руке молодого человека очутилось какое-то странное оружие, и он стал ожидать, что будет дальше.

Так неожиданно появившийся незнакомец сделал то же самое, что не задолго перед тем сделал дон Мигель, то есть запер дверь и положил ключ к себе в карман.

Дрожа как осиновый лист, дон Кандидо делал страшные усилия, чтобы прижаться к стене как можно плотнее. Благодаря царствовавшему в сенях мраку, незнакомец никого не видел. Только проходя в приемную комнату, он задел рукой за грудь дона Кандидо.