С каждого конца траншея заканчивалась прямоугольником, работники рыли по веревкам, протянутым по земле. Филипп прошел назад и осмотрел новые бараки. Они будут двухэтажными, с длинной столовой и семью общими спальнями, в которых будут ночевать более пятисот человек. Архитектором был перс, обучавшийся в Афинах, и Филиппу было нужно, чтобы строительство было завершено к следующей весне.

Все строители были солдатами из Пелагонийских и Линкийских районов на северо-востоке, на сегодняшний день оккупированных Бардиллом и его иллирийцами. Мужчины работали достаточно дружно, особенно когда сам Царь потел с ними рядом, но он знал, что они помнят его обещание, что вернутся к своим домам через три месяца после победы над пеонийцами.

Это было пять недель назад — а с Бардиллом так и не произошло никаких переговоров. Однако, думал Филипп, была также и положительная сторона в том, что иллирийцы не вторгались дальше на новые Македонские территории и Бардилл все еще взвешивал предложение Филиппа вступить в брак с его дочерью. В залог доброго отношения и «братства навек» Бардилл желал, чтобы Царь Македонский передал ему земли между Боранскими горами и Пиндосской равниной; целых шесть районов, включая Пелагонию, богатую лесом, с хорошими пастбищами и тучными стадами.

— Похоже, некрасивые невесты дешево не достаются, — сказал Филипп Никанору.

Теперь Царь избавлял себя от беспокойства тяжелой физической работой. Траншея будет завершена завтра, потом будет сделан фундамент, и он станет с удовольствием наблюдать, как вырастает новый барак.

Не обычная постройка из дерева и глиняного кирпича, фасад будет сложен из обтесаных камней, крыша из глиняной черепицы, помещения будут просторны и хорошо освещены.

— Но ты говоришь о дворце, государь, — заметил архитектор.

— И я хочу три колодца и фонтан в центральном дворе. А также специальную секцию для командующего офицера, с андроном, в котором можно будет принять и разместить двадцать… нет, тридцать человек.

— Как пожелаешь, государь… но это обойдется не дешево.

— Если бы я хотел дешево, то нанял бы спартанца, — ответил Филипп, хлопнув мужчину по худому плечу.

Царь прошел к груде камней и сел. Работник принес ему чашу с водой из холодного каменного погреба; на вкус она была как нектар. Он поблагодарил мужчину, узнав в нем коренастого, бородатого воина, который первым поднял приветственный клич после первого сражения.

— Как твое имя, друг?

— Феопарл, государь. Многие зовут меня Тео.

— Это будет знатное здание, Тео. Достойное воинов Царя.

— Конечно будет, государь. Прости, что не смогу насладиться жизнью в нем, но через два месяца я вернусь к своей жене в Пелагонию — не правда ли?

— Правда, — согласился Филипп. — И на исходе следующего года я приеду к вам туда — и предложу тебе место в этих прекрасных бараках и дом в Пелле для твоей жены.

— Я буду ждать твоего визита, — сказал Тео с поклоном и вернулся к работе. Филипп проводил его взглядом, а затем посмотрел на восток, где показались два всадника, едущие от центра города. Он пил воду и наблюдал за ними. Всадник, ехавший впереди, был одет в бронзовый нагрудник и железный шлем, но Филиппа больше заинтересовал конь, могучий жеребец шестнадцати ладоней в холке. Вся македонская знать была воспитана как всадники, и любовь Филиппа к лошадям была второй из известных народу.