«Прошу, не презирай меня!»

Дерая вернулась в свое тело и встала, взглянув на спящую старуху. Она хотела ударить ее, разбудить и прокричать ей правду в полный голос.

Служительница Света? Женщина, которая должна верить в силу любви?

Дерая отшатнулась от силы своей собственной ненависти и выбежала из комнаты, столкнувшись с Левкионом в коридоре. Она чуть не упала, но его руки обхватили ее.

— Что не так, госпожа?

— Всё, — прошептала Дерая.

И слезы потекли из глаз.

Пелла, весна, 358й год до Н.Э.

Филипп наблюдал, как тысячное войско пеших гвардейцев выстроилось в боевой квадрат, а затем проскакал через поле верхом. По приказу, который прокричал Парменион, они встали, держа строй, и поверинули налево. Следующий приказ отделил пять задних рядов и переместил их вперед, дабы расширить переднюю линию.

Дисциплина была отменной, и Царь остался доволен. Он увидел, как воины подняли свои сариссы — копья длиной в три человеческих роста — которые Филипп лично разработал и велел изготовить своим оружейникам. Каждое копье имело железный наконечник и вдобавок острый шип с обратной стороны. Воин в переднем ряду фаланги держал древко сариссы на сгибе правой руки, в то время ка стоявший за ним принимал на себя вес копья, готовый толкнуть его вперед, в ряды неприятеля. Это было громоздкое оружие, но Филипп верил, что оно даст тактическое преимущество линейной македонской пехоте в первых сражениях. Фаланга будет идти на врага, который будет ждать стремительного столкновения вооруженных людей. Но с сариссой Филипп чувствовал, что у него будет фора.

Парменион не был так уверен. — Государь, они применимы во фронтальном столкновении, но неприятель будет атаковать фланги, что сделает их бессмысленными.

— Верно, стратег, но для этого неприятель должен будет изменить собственную тактику — тактику, которая использовалась вот уже более века.

— Даже если так, нам нужна будет запасная тактика для нас самих, — сказал Парменион.

И он ее выработал.

Кавалерия Филиппа никогда больше не будет применять лобовую атаку на противника; эта задача отойдет новой пехоте, кавалерия же займет позиции на флангах македонской фаланги, чтобы принудить неприятеля самому атаковать македонцев с фронта.

День за днем всю осень и зиму наращивалось войско. Горожане и крестьяне стекались в Пеллу, чтобы пройти суровое обучение с целью заполучить фригийский доспех, черный нагрудник и шлем с красным гребнем. В середине зимы Парменион отобрал людей в царскую гвардию, в которой каждый воин носил черный плащ из лучшей ткани и обитый бронзой щит с Македонской Звездой по центру. Всё это было куплено на золото Кровсийских копей. Под управлением Аттала копи вновь стали производить обильное количество драгоценного металла, и Филипп смог сделать заказы уже по прибытии в Пеллу: на доспехи из Беотии и Фригии, на лошадей из Фракии, на мрамор с юга, на плащи из Фив, а также выписал себе строителей из Афин и Коринфа.

Казармы теперь были достроены и гвардейцы проживали в них, питаясь различными яствами, употребляя только самое лучшее вино, однако отрабатывая свои привилегии неординарной демонстрацией стойкости и боевой подготовки под приглядом орлиных глаз Пармениона.

Феопарл и Ахиллас остались при Царе по его возвращении из Иллирии. Повидавшись со своими семьями в Пелагонии и снабдив их достаточным количеством денег до следующей зимы, двое мужчин командовали теперь фалангами пехоты, по две тысячи воинов каждая.

Ахиллас добился славы в Пеонии, где дал боевое крещение своим войскам прошлой осенью. Пеонийский Царь был убит, войско его рассеялось. Филипп вознаградил Ахилласа мечом с золотым эфесом.

Весь следующий час Филипп наблюдал за учебными маневрами солдат, затем оседлал своего нового черного жеребца и уехал во дворец в Пеллу.