— Возьми себя в руки. Мы не одни! Король, увидев дочь, поспешно сошел с трона и поспешил ей навстречу. Теперь, когда его лицо осветило изнутри искреннее чувство, он казался почти красивым. Анлерина, несколько холодно встретив объятия отца, тихо прошептала ему несколько фраз и, непринужденно опираясь на не слишком сильную королевскую руку, прошествовала к изящному стульчику, стоящему рядом с троном. Не успела она усесться, как Лили легла в ее ногах, примяв чудесное платье. Заиграла музыка и по залу закружились разноцветные пары. Я, не решившись крутиться рядом с танцующими Манрадом и Сарадной, подплыла к принцессе. Теперь я уже могла сама, по собственной воле, двигаться в этом мире. Лили, что-то почувствовав, глухо зарычала, но мягкое движение хозяйской ручки мгновенно успокоило норовистую кошку.

— Как доехала, моя дорогая? — спросил король.

— Отлично, отец, — холодно ответила Анлерина. Между этими двумя явно пробежала черная кошка, но мое знание этого мира не выходило за пределы того, что я видела.

— Дом соскучился по тебе, — примирительно прошептал не столько король, сколько отец.

— И по моему брату тоже, — так же мягко ответила девушка и, заметив, как побледнело лицо отца, поспешно добавила:

— Я рада, что вернулась домой, отец.

— Я не понимаю, о ком ты говоришь, дочь моя! — холодно ответил король, окончив разговор. Холодное лицо Анлерины побледнело, но через мгновение губы ее вновь озарила легкая улыбка».

— Привет! — сказал Максим, прижимаясь ко мне колючей щекой. От него пахло странной смесью зимней свежести и пота. — Заканчивай, душа моя. Идем обедать.

— Ты сам-то закончил? — спросила я, послушно выключая компьютер. В отличие от моего старичка этот вырубился почти мгновенно.

— Нет, но после обеда закончу. И весь вечер буду твой. Я сжала губы и выразительно посмотрела на старуху.

— Я поведу тебя на прогулку под звездами, — понимающе промурлыкал Максим. — Ты ведь не против?

— Боюсь, звезд я не увижу, — засмеялась я. — Только тебя, мой милый. Зря я надеялась, старуха вовсе не угомонилась и наша невидимая битва продолжалась. Милая старушка пожаловалась внуку, что тесто сегодня начисто отказалось всходить. При этом божий одуванчик выразительно посмотрел на меня. Слава Тебе, Господи, я уже и в этом виновата! Пирожки и в самом деле не удались. На вкус они оказались вязкими, хоть корочка у них и была подгоревшая. И как только старушка умудрилась такое сотворить? Кто из нас еще ведьма? Тем не менее, Максим ел с явным удовольствием, удивившим меня и мой привыкший к стряпне неумех подружек желудок. Одно и трех, либо он проголодался на тех дровах до такой степени, когда уже все равно что есть, лишь бы есть; либо делал вид, что вкусно; либо его мать унаследовала кулинарное искусство от этой милой старушки, и Максим к подобной гадости привык с детства. Ничего, приедем в город, я его угощу настоящей выпечкой! Я тоже готовлю не очень, но гораздо лучше, чем некоторые… Чай тоже был особым. Уж не знаю, где она взяла такой сорт, либо это была виновата колодезная вода, но чай явственно отдавал грязью!

Отпив несколько глотков для вежливости, я почувствовала, как запротестовал желудок, и взмолилась, чтобы мне не пришлось бы сегодняшний вечер провести в туалете. А туалет-то у бабушки на улице… Оказывается, мишкины селедка с молоком это еще не так страшно… Одним словом, для меня обед закончился быстро, и старушкино парное молоко я вспомнила почти с любовью. Да, на эти праздники я лишних килограммов не наберу! Максим что-то сделал с батареями ноутбука, и я с удовольствием уселась за прерванную работу. Желудок до сих пор не унимался, съеденное просилось обратно, старушка посматривала на меня косо, и мне почему-то захотелось удрать отсюда, удрать как можно скорее, но куда удерешь? Ветер на улице стих, и я успокоила себя мыслью о предстоящей приятной прогулке.