|
Мы стоим на самой вершине холма. По небу несутся большие серые облака. Понятно, Черные облаков не видят и Солнца сквозь туман тоже не различают. Что бы они сказали, что бы стали делать, если б знали, что без очков я вижу вдаль не на два и не на три Взгляда, а на сто и даже больше? И что я притемняюсь без передышки с той самой минуты, как проснулся нынче утром, и так – каждый день? Они бы вырвали у меня глаза и погасили бы меня, уж это наверняка. – Ну, как? – спрашивает мой Черный. – Не струсишь? Я опять надеваю очки. Нет больше ни облаков, ни Солнца. Всюду серые сумерки. Распятый поднял голову и застонал. И тут я решаюсь. У меня нет к нему ни капли уважения (все Факелы – дураки, чего они так легко даются в руки Черным!), – но он мучается. – А для чего вы надели на него шлем? – спрашиваю. Мой Черный отвечает: – Такой порядок. Чтоб не собирались любопытные. – Но он потерял много крови, он уже на три четверти погас! Мне интересно, что осталось от его света. Может, вы снимете с него шлем? – Сними сам, если хочешь, – говорит Черный. Он проверяет, хватит ли у меня храбрости... Ясно, меня испытывают! Ну, если он воображает, что я пойду на попятный!.. Взбираюсь на каменную глыбу, протягиваю руку, снимаю шлем. Свет распятого мигает, словно в отчаянии. Он самую малость ярче нормального. Этот тип открывает глаза и смотрит на меня. И улыбается. – Да, да, – бормочет. – Дети... Пусть ко мне придут дети! Потом он стонет и опять зовет отца. Как будто отец может помочь! Я слезаю с глыбы, возвращаюсь к своему Черному. В руке у меня зажат камень. – Этот будет первый! – кричу я. – А потом я и других буду гасить! И кидаю камень. Я попал в висок, и этот тип сразу перестал стонать. Голова опять свесилась, и свет погас. И можете мне поверить, не оттого, что он сам притемнился. – Чисто сработано, молодец, малыш! – с восхищением говорит мне Черный. Может, у него оставались какие-то сомнения. А теперь кончено. И Факел сразу перестал мучиться. – Идем прямо в училище, я им скажу, тебя обязаны принять. Согласен? ... Еще бы не согласен! Погодите, вот я стану офицером, войду в Главный штаб, тогда увидите, что я, Микаэль, сделаю из вашего слепого мира! Когда мы стали спускаться с холма, я снял очки. За крестом пылало Солнце – то самое Солнце, которого другие почти не различают. Далеко-далеко я увидел Жосса и Иоланду в обнимку. Ну и ладно, мне плевать. Мне теперь не до ревности. Прощайте, ребятишки. Теперь я завоюю мир! |
