Фрай сам смог это почувствовать: плотную темноту, сжимающуюся вокруг него, точно пальцы громадного кулака, сдавливающую все его страхи в один, прессующую ужас, точно тисками.

Беннет выпил еще.

— Через тридцать секунд мы услыхали три глухих выстрела. Это означало, что он нашел еще один выход. Он всегда трижды простреливал люк, прежде чем войти. Потом еще два его выстрела, один противника, прозвучавший громче. Встреча. После того, как он опустился достаточно глубоко, мы почти ничего не могли слышать. Мы просто ждали и надеялись, что увидим его вновь. — Беннет смотрел на фотографию Лама. — Всегда так и получалось. Партизаны защищали свои туннели, как одержимые. Использовали для этого ядовитых пауков и змей, пики и колья, одноразовые ловушки, сносившие череп. Укрепляли на стенах арбалеты, а поперек натягивали невидимую нить. Использовали пустые банки из-под кока-колы для изготовления мин, которые наполняли камушками и битым стеклом. Наступишь на такую в узком туннеле — и ты кусок мяса. Один раз он увидел трех крыс, привязанных к шесту, а неподалеку флакон и шприц. Одного из зверьков он вынес на поверхность. Мы сделали анализ — бубонная чума. Вьетконговская версия биологической войны. А то еще они сооружали фальшивую стену и ждали за ней. Когда ты подходил достаточно близко, они протыкали тебя копьями. Или, бывало, прятали взрывное устройство у входа, потому что знали: когда кто-то спускается в туннель, вокруг собирается несколько человек, прислушиваются, ждут. Когда туннельная крыса спускалась, вьетконговцы взрывали мину изнутри и те, что оставались на земле, взлетали в воздух. Но Лам, он собаку съел на всех этих штучках. Он все знал. Конечно бывало, как-то он поднялся на поверхность весь в крови и саже. Он натолкнулся на трех партизан и уничтожил всех троих. Сперва из него было слова не вытянуть. Он очень боялся много говорить. Но когда мы возвратились на базу, и нервы у него успокоились, он рассказал мне, как было дело. Случилось так, что в тот раз там было четыре партизана — и все женщины. Он прикончил троих, но не смог уничтожить четвертую. Она прижалась к стене, даже не пытаясь куда-то спрятаться, потому что у нее не было оружия, и она знала, что Лам собирается ее убить. Но Лам повернул прочь, позволив ей уйти. И в том числе из-за этого я назвал его наполовину цивилизованным. Порой он бывал неимоверно жестоким, но иногда поступал так, как в этом случае. У Лама был собственный канал. Черт, мы с ним говорили обо всем. Оглядываясь назад, я понимаю, что выболтал ему много лишнего. Потом он использовал это против нас.

Беннет опять пил и рассматривал фотографию.

— Он всех нас дурачил, до самого конца.

Еще один снимок плантации, на сей раз, очевидно, сделанный Хьонг Ламом. Беннет и Кроули стоят в обнимку с Ли, а улыбающийся Тони влез в самый край кадра. Следующий слайд изображал Беннета и Ли в битком набитой кабинке бара. Кроули сидел рядом с Ли, а три других солдата теснились, чтобы попасть в кадр, у всех пьяные улыбки. Фрай заметил знакомое лицо, крайнее справа.

— Клуб «Розовая Ночь» на Катинат. Проклятое место. Ли там от случая к случаю подрабатывала. Я снял ей квартиру на улице Ту До в Сайгоне, всего за несколько недель до того, как подорвался. Посмотри на этот снимок! Это Ли и Элвис Фуонг. Великий певец, этот чертов Элвис! Иногда он поет в «Азиатском Ветре». Ли сделала с ним и его оркестром программу, Элвис ей подпевал. Я думал, она расклеится — так нервничала. Все ее любили. Было в ней нечто особенное. А теперь взгляни-ка на это! Она на сцене.

Ли стояла с микрофоном в руке. Фрай словно видел, как под тонкой белой кожей на шее напряглись мускулы. На ней была черная мини-юбка и подходящие туфельки.

— Отлично, Бенни. А справа кто, Берк Парсонс?

Беннет кивнул и выпил опять, покачивая головой.

— Берк служил в ЦРУ, так что наши тропинки пересекались.