– Тогда скажи мне, – Макс чуть слышно выдохнул. – Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь. Вот прямо сейчас и здесь ты можешь мне сказать – чего ты хочешь? Не для кого-то. А именно ты. Именно для себя. Чего хочет Кира Биктагирова прямо сейчас? Можешь сказать?

Она снова едва заметно кивнула.

– Чего?

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Сердце ухнуло гидромолотом. А потом провалилось вниз, пролетело все двадцать четыре этажа и разбилось. Рассыпалось. В ногах этой удивительной девушки, сказавшей шесть слов, которые разом опрокинули всё. Которые сдёрнули какие-то шоры с мыслей, пелену с глаз. И больше всего Максу сейчас хотелось – нет, не поцеловать ее. Это второе. А сначала запрокинуть голову и проорать во все глотку: «Да-а-а!!!»

А потом он с удивлением услышал собственный голос:

– Нет.

– Нет? – Она повторила за ним странно спокойно, лишь с лёгким оттенком изумления. Словно ее так заворожил Финский, что всё остальное было не таким уж и важным.

А ведь он действительно хотел ей сказать что-то важное. Несмотря на то, что только вот совершившее головокружительный кульбит сердце снова ухало в груди гидромолотом, а в голове стучала лишь одна мысль: «Целуй ее! Целуй!» – Макс упрямо сцепил зубы. Нет. Он должен убедиться, что Кира поняла его правильно. И что больше не будет очередного грёбаного «дежа вю».

– Кирюш… – Он ничего не смог с собой поделать – снова наклонился. Зашептал на ухо, почти касаясь губами. Уже едва соображая, что несёт. – В реальной жизни не бывает волшебных джиннов. Которому ты говоришь своё желание – и он его исполняет. Нет. Ключевые слова: «Я хочу, и я делаю». Понимаешь? Хочу и делаю. Не «Я хочу, чтобы что-то случилось». А «Я хочу что-то сделать». Есть разница между «Я хочу мира во всем мире» и «Я иду на антивоенный митинг», понимаешь? Хотеть чего-то и делать что-то ради своей мечты – вот в чём разница.

Она снова молчала.

– Кир… – Макс вдруг почувствовал себя идиотом. Нашёл время читать лекции – когда девушка так прямо сказала о своём желании. Надо было опрокидывать на пол и целовать, блин! И не только целовать! А теперь… И всё равно, несмотря на нелепость ситуации, он был уверен, что это нужно было сказать. С Кирой всё не так, как с другими. – Кира… Ты почему молчишь?

– Я поняла тебя.

– И что?

– Я думаю. Я сейчас… переформулирую.

Он замер. И не сводил взгляда с её тонкого профиля на фоне звёзд за прозрачной стеной стекла.

– Всё, – выдохнула Кира. – Я поняла, как нужно.

Макс не выдержал и прижался губами к мочке ее уха, к металлу маленькой серьги.

– Говори.

– Я хочу тебя поцеловать.

Персональный гидромолот в левой половине грудной клетки чуть не разворотил свое вместилище. Макс резко повернул Киру за плечи лицом к себе.

– Целуй.

И она поцеловала.

Кира-мать-твою-Артуровна, кто так целуется?!

Легкие касания. Словно юная неопытная девочка. Едва тронула верхнюю. Отстранилась. Чуть прихватила губами нижнюю. Снова отстранилась. Прижалась к правому углу губ. Потом в левый. Снова отстранилась. Чуть слышно выдохнула. И снова лёгкое касание нижней губы.

А ему до онемения в пальцах хотелось сжать ее, запустить пальцы в волосы.