|
Когда я пришел в себя, он все еще говорил с Вольфом, только я не мог разобрать о чем. А потом он позвонил в полицию и не дал мне… – Спасибо, – оборвал его Крамер. – Вполне достаточно. Еще один вопрос: вам известно что нибудь о причинах, которые могли заставить Гудвина пойти на убийство Гетца? – Нет. Я же говорил… – Тогда как вы объясняете тот факт, что Гетц был убит из револьвера Гудвина? Вы, конечно, не обязаны иметь какую то версию, но я бы попросил вас повторить то, что вы говорили мне. – Ну… – произнес растерянно Ковен и снова откашлялся. – Я говорил вам об обезьяне. Гудвин открыл окно, а эта порода обезьян очень чувствительна – она могла умереть, а Гетц ее очень любил. Он, конечно, не подал виду, как его это огорчило, но Гетц вообще был человек тихий и никогда открыто не проявлял своих чувств. Как я успел заметить, Гудвин любит пошутить. Конечно, я не знаю доподлинно, что произошло между ними, но, если бы Гудвин попытался в присутствии Гетца еще раз открыть окно, бог знает к чему это могло привести. Гетц мог сделать все что угодно, если его вывести из себя. Конечно, он не мог ничего сделать Гудвину, но можно предположить, что Гудвин шутки ради достал револьвер, Гетц попытался отнять его, и револьвер выстрелил, конечно же, случайно. Ведь это не будет квалифицироваться как убийство, правда? – Нет, – ответил Крамер, – это будет квалифицироваться всего лишь как прискорбный инцидент. Спасибо, мистер Ковен. Проводите его, Сол, и позовите Хильдебранда. Ковен встал и в сопровождении полицейского направился к двери, а я потянулся к телефону. Но как только я прикоснулся к трубке, поверх моей руки легла тяжелая ладонь Крамера. – Занято! Позвонить из участка позже. Тебе что, не интересно послушать Хильдебранда? – Я просто сгораю от нетерпения услышать его показания, – заверил я Крамера. – Ни на минуту не сомневаюсь, что, по его версии, я специально подкинул револьвер в клетку к обезьяне, чтобы прикончить еще и бедную тварь. Ну, подождем – увидим. Ждать пришлось недолго – в уголовном розыске работают ловкие парни. Байрам Хильдебранд в сопровождении Сола вошел в комнату. Прежде чем сесть, он наградил меня долгим взглядом. Внешне он был спокоен, его седая шевелюра имела такой же ухоженный вид, но конечности явно дрожали, и, сев, он никак не мог найти удобного положения для них. – Вы нужны нам буквально на минуту, – сообщил ему Крамер. – Несколько вопросов по вчерашнему дню. Воскресенье, утро. Вы были здесь? Работали? Хильдебранд кивнул и запищал: – Да, кое какие дела. Я часто работаю по воскресеньям. – Вы были в мастерской? – Да, с мистером Гетцем, у него были кое какие предложения. С одним из них я был не согласен и поднялся наверх, чтобы обсудить его с мистером Ковеном, но в холле встретил миссис Ковен и… – Вы имеете в виду большой зал выше этажом? – Да. Она сказала, что мистер Ковен еще не встал и что его дожидается мисс Лоуэлл. У мисс Лоуэлл очень хороший вкус, и я пошел посоветоваться с ней. Она не поддержала предложение мистера Гетца, и мы поболтали с ней о том о сем, в частности и о револьвере, который хранился у мистера Ковена в ящике письменного стола. Я выдвинул ящик, чтобы посмотреть на него, просто посмотреть, и потом задвинул его обратно. И через некоторое время спустился вниз. – Револьвер был на месте? – Да. – Вы его вынимали? – Нет. Ни я, ни мисс Лоуэлл. Мы вообще не притрагивались к нему. |
