— Япырмай… — говорил тихо Кунтуар, словно боясь что-то или кого-то спугнуть. Он осторожно поднялся с колен, рассматривая разложенные плитки. На лице радость, глаза искрятся в улыбке. — Что тебе дать за суюнши?

— Пусть для меня этим подарком будет ваша радость!

— Понимаешь ли ты, какую весть принес мне?! И ведь если бы не твое упорство, не было бы ничего сейчас в наших руках!

После недавней своей поездки в Кайракты Кунтуар совершенно упал духом. Узнав, что никаких новых результатов так и нет, он уже хотел свернуть землеройные работы. Тогда Михайлов и проявил свою настойчивость: попросил разрешения копать хотя бы до осени. «Неудобно распускать рабочих, пока не окончится срок договора с ними», — пояснил он. Кунтуар согласился.

— Да таких камней там валяется тьма-тьмущая, — сказал Василий, давая понять, что заслуга его личная здесь вовсе невелика.

— Если подтвердятся мои мысли, что эти камни — памятники начала эпохи бронзы или еще более раннего времени, мы свидетели великого открытия! Значит, здесь существовала высочайшая культура задолго до саков! Нет, чего же мы стоим-то? Пошли! Ты на машине? Поехали!

Остановил их телефонный звонок. Кунтуар поднял трубку.

— Слушаю вас, — ответил он весело, еще не в силах унять радость. — Здравствуйте! Не понял. — В голосе послышалось удивление. — Повторите, пожалуйста!

— Получено ваше удостоверение персонального пенсионера, — нежно произносил на том конце провода мягкий женский голос. — Ергазы Меджунович завтра назначил внеочередной ученый совет, на котором будет сам лично, с почетом вручать вам его.

Кунтуар узнал: говорила секретарша Ергазы, которую тот взял на работу недавно. Один из джигитов-шутников научил ее называть своего начальника не Меджнунович по имени отца Ергазы, а Меджунович, что означало «дуракович». И сейчас женщина так и говорила:

— Ергазы Меджунович просил вас завтра в одиннадцать часов прийти к нему.

Кунтуар весь задрожал от охватившей его злости. Он только и смог выдавить сквозь зубы:

— Какая еще пенсия? Я что, просил у него пенсию? Кто же доведет до ума кайрактинские памятники?..

Ничего не поняв, женщина заговорила еще нежнее:

— Наверное, сам. Этого я не знаю. Мне он приказал только вызвать вас на завтра к одиннадцати на совет.

Кунтуар в сердцах бросил трубку. Только что он был радостным, глаза лучились. И вдруг сник. Замолчал, безвольно опустился в кресло. Посидел, прикрыв глаза руками, не меняя позы, тихо произнес:

— Ергазы отправил меня на пенсию. Зовет к себе, хочет вручить удостоверение пенсионера…

В своих намерениях Ергазы походил на затаившуюся кошку, так же — крадучись, исподтишка — совершал свои черные дела.

Директор филиала понимал, что бороться в открытую со своим бывшим другом ему не резон. Поэтому и воспользовался возможностью отправить археолога на… заслуженный отдых. Считал — не найдет слов упрека и сам Кунтуар, потому как все вроде по закону.

Вообще-то Ергазы нелегко далось решение судьбы Кунтуара. Он довольно долго раздумывал, прежде чем начал собирать документы археолога для пенсии. И больше всего опасался, что бумаги попадут к академику Вергинскому. Ни для кого не секрет, что Вергинский высоко ставил заслуги Кунтуара в археологии, ценил его как человека. Естественно, что академик не позволит освободить известного исследователя от работы без его желания. Поэтому Ергазы, чтобы никто не заподозрил его в пристрастности, решил оформить Кунтуару не простую, а персональную пенсию. Для того же, чтобы дело выиграть наверняка, стал ждать удобного случая.