«Или не хотите, – подумал Петер. – Чтобы кого‑то не подставить».

– Но вы можете рассказать, каким образом вы познакомились с неким Юсефом? – произнес он вслух.

Свен молчал.

– У него был мой номер… от общих знакомых. Но он перепутал. Он не меня искал.

Стефан и Петер насторожились. Общие знакомые?

– От кого же?

Снова молчание.

– От Якоба Альбина.

Глаза его забегали, но голос не дрогнул.

«Врет так, что аж сам верит», – подумал Петер.

– Ни за что не поверю, – произнес Стефан таким голосом, что Свен побледнел.

И пока тот сидел молча, Стефан добавил:

– Затягивая разговор, вы не выиграете ровным счетом ничего, кроме пары часов и минут. Не лучше ли облегчить совесть и рассказать, как все было на самом деле?

Глаза Свена снова увлажнились.

– Это бы заняло бесконечно больше времени, – тихо произнес он.

Петер и Стефан демонстративно откинулись на спинки стульев.

– Мы не торопимся, Свен.

Все началось, когда Якоб Альбин заговорил о своем намерении снова прятать беженцев. Юханна Альбин пришла в негодование, а Свен и Якоб рассорились после того, как Свен сказал Якобу, что тот на своей деятельности мог бы делать хорошие деньги. Якоб назвал Свена алчным идиотом, а Свен ответил, что Якоб слабак и плохо кончит.

– Мне нужны были деньги, – признался Свен. – И давно уже, с тех пор, как у Монса появились проблемы с наркозависимостью. Его образ жизни стоил нам гигантских сумм. Он безбожно воровал и тратил. А у нас не хватало духу закрыть перед ним дверь. Однажды ему удалось убедить и себя и меня, что он взялся за ум и нуждается в деньгах, чтобы открыть свое дело. Но бизнес его, конечно, прогорел, и мы с его матерью и моргнуть не успели, как потеряли сотни тысяч.

Он устало продолжал:

– Мне раньше никогда не приходило в голову, что на деятельности Якоба, на укрывательстве беженцев, можно зарабатывать деньги. Но потом я пришел к выводу, что если приехавшие сюда люди смогли заплатить большие деньги за саму поездку, то у них должно иметься достаточно средств и на этом можно заработать. Я обсудил идею с одним добрым другом… и мы принялись за дело.

Он деликатно кашлянул в локоть.

– Мы прятали беженцев в домиках где‑нибудь на отшибе, снимая их за меньшие деньги, чем беженцы платили нам.

– И много вы на этом выручили? – спросил Петер.

– Да, но все равно недостаточно, – вздохнул Свен.

– Кто, кроме вас, в этом участвовал? – задал вопрос Стефан.

Еще одна подробность, которой Свен был явно не склонен делиться. Но когда все же прозвучал ответ – вполне предсказуемый, – Петер поневоле удивился:

– Рагнар Винтерман.

Покуда Стефан и Петер молчали, вытаращив глаза в полнейшем изумлении, Свен продолжал, неуверенно подбирая слова:

– Рагнар хотел развивать это дело, ему нужно было много денег. Он потерял крупные суммы на неудачных вложениях и спекуляциях с недвижимостью за границей. Но я… я чувствовал, что не могу поддержать его новую затею. И вышел из игры. Дело не только в том, что я считал это недопустимым с точки зрения морали. Это было страшно рискованным делом, требовавшим участия большого числа партнеров. Контрабандистов, хороших переводчиков, людей, подделывающих документы.

Свен замолчал.

Петер чувствовал, что они приближались к поворотному моменту, после которого от Свена будет сложно добиться чего‑нибудь еще.

– Как отреагировал Рагнар на то, что вы вышли из игры?

– Разозлился.

– Что представляла собой новая идея Рагнара, которую вы не смогли поддержать?

Волнение и паника охватили Свена.