Мари продолжала смеяться. Однако уже не так непринужденно, как прежде, ибо тон, каким говорил этот молодой человек, взволновал ее и даже вселил какой-то безотчетныйстрах.

   — Не пытайтесь напугать меня, — проговорила она. — Ибо вам это все равно не удастся. Я живу в краях, где страх должен быть неведом тем, кто собирается остаться там надолго. Так что полно вам, — продолжила она, снова обретя утраченную было веселость. — Ведь раз уж вам суждено так недолго пробыть на Мартинике, по крайней мере не оставляйте здесь о себе дурных воспоминаний. Кстати, когда вы намерены отплыть?

   — Завтра после полудня, — ответил он все тем же тоном. — Мне удалось вырваться на несколько часов. Мы сделали остановку в Сен-Пьере, чтобы пополнить запасы пресной воды. Через два дня мы будем на Дезираде, а через два месяца уже в Шотландии…

   — В Шотландии! — повторила Мари. — Подумать только, в Шотландии! Страна озер, холода…

   — И где полно цветов, как в этом саду, — закончил он. — Но я не люблю Шотландию, она не подходит моему темпераменту. Должно быть, в жилах у меня течет французская кровь. Впрочем, в это же позволяет верить и мое имя. И кровь южанина, ибо я пылок, горяч и бесстрашен!

   С минуту они оставались в молчании. Серое облако закрыло солнце, и внезапно все ослепительное сияние тропиков погрузилось во мрак. Мари посмотрела на небо. Оно было все усеяно какими-то мелкими барашками. Она знала, что это предвещает. Чередование света и тени. Скоро наступит вечер, и она вздрогнула от первых дуновений берегового ветра.

   — Надеюсь, — проговорила она, — что вы не унесете обо мне слишком уж дурного впечатления. Пожалуйста, не судите обо мне по тому, что видели!

   — Наши чувства обманчивы, — каким-то слегка нравоучительным тоном проговорил он. — Никогда нельзя знать наверняка, что звук рожка донесся из долины, ибо он с таким же успехом мог прозвучать и в горах. Не менее обманчивы и наши зрительные впечатления… Посмотрите, как присутствие солнца меняет все вокруг!

   — Да, это правда… — как-то рассеянно проговорила она.

   Она снова уставилась на небо. Ей было хорошо. Присутствие здесь, рядом, этого человека вырвало ее из утомительного однообразия, помогло отогнать печальные воспоминания, которые могли мучить ее после визита Лапьерьера. Из всех событий этого дня ей хотелось бы сохранить в памяти воспоминания об этом голосе, об этом тонком лице, об этих голубых глазах и светлых волосах.

   — Что же мне следует передать вашему мужу? — спросил он.

   — Он мне уже более не муж, — ответила она. — Он обманул вас. Наш брак расторгнут… Это все, что я могу вам сказать… Однако вы можете передать ему, что самое заветное мое желание, чтобы он забыл обо мне, как гоню от себя прочь мысли о нем я…

   Он снова опустил голову, покусывая губы, с таким видом, будто размышлял над каким-то очень трудным вопросом.

   — Становится свежо, — заметила Мари и повернулась в гамаке, собравшись подняться на ноги.

   Но не успела она спуститься на землю, как тут же почувствовала крепкие объятья Реджинальда, который одним прыжком вскочил с места и обхватил ее с такой ловкостью, что она не успела даже шевельнуться.