— Месье Лефор, — обратилась к нему Жюли, — я приехала из Замка На Горе, чтобы увидеться с вами…

   Лефор разважничался пуще прежнего.

   — Очень мило с вашей стороны, — признал он. — И чем же я могу вам служить?

   — Это моя госпожа, — пояснила Жюли, наклоняясь к его уху, дабы ее слова не были услышаны монахом, — это она желает вас видеть…

   Лефор даже глаза вытаращил от изумления.

   — Ваша госпожа?.. Видеть меня?.. Меня?! Да нет, быть того не может! А вы, случайно, не ослышались, мадам де Сент-Андре действительно хочет видеть меня, Ива Лефора?

   — В точности как я вам сказала! И, похоже, дело очень важное. То, что она имеет вам сказать, не терпит никакого отлагательства…

   — И что же такое она, эта ваша госпожа, собирается мне сообщить, милая моя детка? Может, она запамятовала, что я при ней дал клятву, что ноги моей больше не будет в Замке На Горе? Может, она, эта ваша госпожа, вообразила, будто Ив Лефор из тех, кто забывает назавтра то, что обещает накануне?

   — Я не знаю, что думает и что делает мадам де Сент-Андре, — ответила ему Жюли. — Одно могу сказать, она послала меня к вам в большой спешке, чтобы просить вас без промедления явиться к ней… И я мчалась сюда, даже ни разу не передохнув!

   Ив Лефор огляделся вокруг, увидел монаха, который делал вид, будто не смотрит в его сторону, и вскричал:

   — Ив Лефор никогда не заставляет просить себя дважды! И все, кто нуждается в его помощи, знают, где его найти! Дитя мое, я еду с вами. Только попрошу этого монаха, чтобы он присмотрел за моими удочками, и пойду возьму свои шпоры…

   И вдруг ударил себя по лбу.

   — Черт возьми! — проговорил он. — Совсем забыл, я ведь в отставке и у меня теперь даже нет лошади!

   — У меня есть лошадь, — ответила Жюли. — Вы можете поехать верхом на ней, а меня посадите рядом…

   — В таком случае у меня больше нет причин мешкать… Прощайте, монах!

   — Прощайте, сын мой… — ответил францисканец. — Но раз вы все равно уезжаете, уж будьте так любезны, соблаговолите перебросить мне свою калебасу…

   Они ехали по дороге, ведущей в Замок На Горе, и хотя солнце давно уже миновало зенит, ни Ив, ни Жюли не чувствовали никакого голода. Тропа была крутой, и лошадь, слишком сильно нагруженная, шла с вытянутой от натуги шеей и опущенной книзу головою. Копыта ее скользили по камням дороги, и бока вокруг седла были покрыты пеной.

   Жюли было хорошо подле Ива Лефора, который поддерживал ее, обхватив рукою за талию. Они приближались к тому месту, где галантный шотландский кавалер дал ей пережить столь приятные моменты, и внезапно у нее перед глазами вновь возникло, как она совсем еще недавно смотрела на его прихрамывающую лошадь.

   — Месье Лефор, — заметила она вдруг, — не кажется ли вам, что эта лошадь немного спотыкается?

   — Да нет, черт побери! — ответил Ив. — Она просто устала, вот и все…

   — А мне все-таки кажется, что она немного прихрамывает, — с настойчивостью снова взялась за свое Жюли.

   Не отвечая, Ив некоторое время внимательно наблюдал за шагом лошади.

   — Клянусь честью, — проговорил наконец он, — я этого не замечаю…

   — Все потому, что вы не привыкли к ней так, как я, — с уверенностью проговорила девица.