|
Его губы дрожали. Еще немного, и у него застучали бы зубы. Он инстинктивно поднял руку, чтобы защититься от ударов. Он угадал, потому что рука отца поднялась к его лицу, схватила его за ухо и сжала так сильно, что Марсель вскрикнул от боли. - Быстро домой, понял?.. Быстро! И жди меня, я поучу тебя жизни... Люди кругом смеялись. Марсель видел разные выражения на лицах, но никто не пришел ему на помощь. - Не пойду! - заявил он. - Я хочу поговорить с Мари... - Что ты сказал? - Что не пойду, больше не вернусь домой... Я сказал... Стул с грохотом перевернулся. Марсель отступил, потому что отец всей своей массой толкал его к двери, крутя ему ухо. - Быстро, я сказал!.. Быстро, паршивец! Но Марсель в бешенстве еще раз взвизгнул: - Мари! Он споткнулся. Его очень сильно толкнули, и он, сделав два-три шага назад и теряя равновесие, ударился о край тротуара спиной, пролежал, растянувшись, некоторое время, прежде чем встать, словно желая испить чашу своего унижения и бешенства до дна. Дверь кафе закрылась, а внутри слышались голоса. Морозный воздух поднимался из колышущегося мрака моря. Марсель дрожал не Столько от холода, сколько от злости и нетерпения. Его била лихорадка. Он разговаривал сам с собой, не отрывая взгляда от трех освещенных треугольников "Морского кафе" по другую сторону узкого канала. - Она не придет... Она не осмелится прийти... Речь, разумеется, шла о Мари, и Марсель вряд ли мог объяснить, почему он употребил слово "осмелится". Скорее всего, потому, что его снова охватила мысль об отмщении? Потому что он сам только что был унижен своим отцом, выброшен вон, его плоть и гордость пострадали, потому что сам он не осмелился оказать сопротивление? Конечно, было бы неплохо, чтобы и он, в свою очередь, заставил испугаться кого-нибудь - Мари, скажем, которая знала теперь, что он ее ждет, и не осмеливается прийти. Она не осмеливалась не только из-за него, но и из-за другого, Шателара: ей было бы стыдно показать, как она бегает за мальчишкой! Вот что такое жизнь! И все это время море вздыхало, пронизывая юношу своим влажным дыханием, пахнущим водорослями. За желтыми шторами люди разговаривали, выпивали, смеялись; завсегдатаи глазели на снующую мимо них Мари, слышали ее голос, и это никак их не волновало. - Она не осмелится прийти! Я это знаю!.. Марсель плутовал сам с собой, повторяя с такой уверенностью, что она не придет: он надеялся обмануться. - Она не придет! И чудо наконец произошло, произошло самым обычным образом, даже обескураживающим своей естественностью. Дверь кафе приотворилась и тотчас же захлопнулась, но силуэт Мари мелькнул на пороге. Она остановилась на мгновение, чтобы накинуть пальто на голову, как делали во время дождя все местные девчонки. Откуда у него возникло ощущение, что Мари бледна, хотя она стояла так далеко и не была освещена? Она быстро взглянула направо, потом налево. Конечно, она не могла видеть его, почти скрытого бараком таможни, но тем не менее она бросилась в его сторону, перебежала улицу, устремилась на разводной мост, где непроизвольно замедлила шаги, чтобы не стучать так громко по мосту. Как и обычно, не доходя двух метров до него, она произнесла: - Ты тут. |
