|
— Но вскоре после рождения Дианы Элизабет вообще будто с ума сошла: сплошные упреки, истерики, слезы, непонятные требования… Джон уже не знал, что такого для нее сделать, чтобы она хоть ненадолго успокоилась… К тому времени его дела, наконец-то, пошли в гору, фабрика начала приносить прибыль, поэтому с деньгами проблем не было… Но Элизабет хотелось чего-то большего, только она сама не могла понять, чего именно… Она стала раздражительной, беспокойной, часто без объяснений куда-то уходила, потом возвращалась и вновь начинались скандалы и крики… Больше всего жаль было детей… Они очень переживали, особенно Дэвид… Но самое печальное случилось через двенадцать лет моего пребывания в этом доме… В один прекрасный день Элизабет Паркер сбежала со своим любовником … Поговаривают, что это был какой-то ирландский офицер, и что с ним она встречалась уже давно… С тех пор больше их никто никогда не видел, — Жаклин вздохнула.
— А ее муж? — тихо поинтересовалась Софи. — Джон Паркер был вне себя от горя…Он же ее так любил… Если бы не его дело, уже процветавшее в то время, он бы, наверное, наложил на себя руки… Да и дети, конечно же, нуждались в нем как никогда… — А что было с Дианой… и… Дэвидом?.. — Конечно, им обоим было очень плохо… Но хуже всего было Дэвиду… Ему было тринадцать, и он прекрасно понимал что к чему… Особенно, если учесть его болезненную любовь к матери… Он очень страдал, хотя и не показывал этого… Делал вид, что ему все равно… Но один раз я застала его за тем, как он, размазывая слезы по щекам, кромсал ножницами ее шифоновый шарфик, который Элизабет впопыхах забыла… Софи представила эту картину, и все внутри у нее сжалось от жалости к Дэвиду. — Он заметил меня, — продолжала Жаклин, — отбросил от себя ножницы и куски разорванной ткани, быстро вытер насухо слезы, посмотрел прямо мне в глаза и твердо сказал, что не допустит того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь поступил с ним так, как это сделала его мать с отцом. А еще он сказал, что никогда никого не полюбит… Я пыталась убедить его, что так думать нельзя, что любовь нужна всем и без нее жизнь бессмысленна… На что он сказал, что этого его не коснется и он прекрасно проживет и без этого… Это он и пытается доказать до сих пор всем вокруг и, в первую очередь, самому себе… Он придумал себе этот образ циничного и самовлюбленного эгоиста, но я-то знаю, что в душе он все тот же добрый и ранимый мальчишка, которому очень хочется, чтобы его любили и нуждались в нем… Вот и все, что я хотела тебе сказать, — Жаклин поднялась и расправила невидимые складки на юбке. — А Диана? — задала еще один вопрос Софи, когда Жаклин была уже у двери. — Как сложилась ее жизнь? — Диана? С ней как раз все в порядке… Она вышла замуж, и довольно удачно… У нее двое сыновей-близняшек… Джон Паркер в них души не чает, — усмехнулась она и вышла. Софи проводила ее задумчивым взглядом.
…-А где мадмуазель Легранд? — как можно безразличней поинтересовался вечером Дэвид. — Что-то ее давно не видно… — Во-первых, она уже не мадмуазель Легранд, а мадам Паркер, или миссис Паркер, как тебе больше нравиться, — в тон ему ответила Жаклин и поставила перед ним на стол тарелку с рагу. — А, во-вторых, сколько времени со вчерашнего дня ты провел дома? Часов пять? Три из которых ночью? Когда ты с ней мог встретиться?… А если честно, то Софи немного приболела… — Что-то серьезное? — Дэвид мельком глянул на Жаклин. |
