|
– Скажу вам по секрету, господа, – прикрыв ладонью зевок, произносит Филатов. – Люди Асланова в Казанский военный университет, который вы по старинке называете танковым училищем, еще не наведывались. В том районе сложная обстановка. – А чё там? – удивляется Хал. – Зверья много. И народ такой… Ну, да вы сами все увидите. – Скажите, Филатов, – тихо спрашивает Эн. – А вот вы… Вы ведь специально это все делаете? – Что – «это»? – Ну, подговариваете нас… – Барышня, – серьезно отвечает Филатов, – я никого не подговариваю. Не хотите – можете делать все, что вам заблагорассудится. Вы же собирались уйти из города? Ну, так скатертью дорога. Только не советую… – Почему? – Вы просто не представляете, что творится за городской чертой. Джунгли. Тайга. Дичь. Человек человеку волк. – Можно подумать, блин, что тут все друг другу овцы, – фыркает Хал. – И тем не менее. Но я бы все же отметил, – Филатов делает паузу, – отметил бы, что у вас есть уникальная возможность, друзья мои. – Это какая? – Ник с сомнением смотрит на серого человека. – Вы начинаете жизнь с чистого листа. И можете нарисовать на нем все, что угодно, все, что хочется и нравится. Да, сейчас на листе образовалось несколько пятен, но стереть их в ваших силах. Вы улавливаете, о чем я? Все молчат. Ник берет кружку, вертит в руках, начинает барабанить пальцами по донышку. Эн машинально улавливает ритм, вспоминает мотив и слова известной песенки: «Светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома…» – Ну, а вы знаете, где там, в Танковом училище, оружие? – спрашивает Эн. – Не знаю, – пожимает плечами Филатов. – Мне это не нужно. – А что вам нужно? Вы же видите, что Асланов – бандит, убийца, подонок… – Барышня, я не Вий, мне веки поднимать не надо, – жестко, четко выговаривая каждое слово, говорит Филатов. – У каждого человека в жизни своя дорога. Прямая, кривая – но своя. И по чужой пройти не удастся. Многие пробовали… – Подождите, – обрывает его Эн. – Филатов, я правильно поняла – вы с нами в Танковое училище не пойдете? – Не пойду, – отрицательно качает головой Филатов, поджимает тонкие губы, некоторое время молчит и заканчивает: – Я наблюдатель, барышня. Сейчас мой принцип простой: «Пусть лучше хорошему человеку будет плохо, чем плохому – хорошо». Вот и всё. – Ах, как это по-русски! – невесело смеется Эн. – Может быть, лучше так: «Пусть будет плохому плохо, а хорошему…» Эксо-эксо, Кэнди. – Это утопия. – Филатов опять зевает. – Прошу прощения, ночка выдалась аховая. Он поднимается, отходит к стене, полой плаща смахивает пыль и садится там. – Это всё, конец разговора? – недовольно спрашивает Ник. – Вы с нами не идете? – Не торопите события, Никита. У нас впереди много дел. Мы в самом начале пути. – Какого, блин, пути? – взвивается Хал. – Энка права – подговорил нас и слился. Прислонившись спиной к стене, Филатов прикрывает глаза и начинает тихонько напевать: Упали в сон победители и выставили дозоры.Но спать и дозорным хочется, а прочее – трын-трава!И тогда в покоренный город вступаем мы – мародеры,И мы диктуем условия, и мы предъявляем права!Слушайте марш мародеров!Скрип сапогов по гравию!Славьте нас, мародеров,И веселую вашу армию!Слава! Слава! Слава нам!note 21Голос его постепенно становится громче, в нем отчетливо прорезается сталь. Спешат уцелевшие жители, как мыши, забиться в норы. |
