|
Для друзей это означает только одно: поднявшись на карниз, они окажутся в ловушке. Но иного пути к спасению просто нет. Ник подсаживает Эн и лезет следом, а за его спиной слышится разочарованный многоголосый лай. Стая упускает добычу и теперь псы, сгрудившись в кучу, остервенело лают, подпрыгивают в тщетных попытках достать оказавшихся слишком смекалистыми двуногих. – Он-ни все п-почти од-динаковые! – дрожа то ли от пережитого страха, то ли от холода, стучит зубами Эн. – Домашние собаки за два поколения вырождаются в изначальную форму, – отвечает Ник, поудобнее усаживаясь на карнизе. – У меня брат двоюродный в Индии работал, рассказывал, что там есть большая популяция диких собак, их называют париями. Выглядят парии как раз вот так – рыжие, здоровые псы. Маугли помнишь? Они воевали с этими собаками. – Они воевали, а мы сбежали, блин, – включается в разговор Хал. Бегать от врага всегда стыдно. В то же время бежать от опасности – разумно и порой даже необходимо. Человек, лишенный инстинкта самосохранения, обречен на смерть – таков закон эволюции, и это хороший закон. Безмозглый храбрец не оставит потомства, не продолжит свой род и, соответственно, не закрепит в популяции хомо сапиенс ген бессмысленного бесстрашия, угрожающий всему человечеству. Старик Дарвин был прав: естественный отбор – великая вещь. Так или примерно так Ник утешает своих друзей, сидя под проливным дождем на внешнем карнизе стадионной трибуны. Эн молчит, вжимая мокрую голову в плечи, а Хал, послушав умозаключения Ника, нагибается, плюет вниз, целя в голову самому голосистому псу и говорит: – Фигня! Эту шнягу очкуны придумали, блин. А вообще – нам бы пару калашей… Отойти на десять шагов и та-та-та-та! Калаш – вещь! – Ты его хоть в руках-то держал? – поддевает парня Ник. – По телику видел! – вопрос совершенно не смущает Хала. – Ну, и на ОБЖ в школе показывали: затвор дергаешь и стреляешь. Ник невесело присвистывает, скорее удрученный, чем обрадованный такими познаниями в военном деле человека, с которым ему предстоит сражать плечом к плечу, потом мотает головой в сторону ворот Танкового училища и говорит: – В любом случае, автоматы все – там. Давайте думать, как псов выкуривать. – Облаву надо. Толпой собраться – и айда! – А людей где возьмешь? – подключается к разговору Эн. – Если только Монаха убедить… – Этого козла убедишь, блин! – немедленно реагирует Хал. – Пошел он… – Луки надо делать, – перебивает его Ник и уверенно заканчивает: – Луки и стрелы. В ближнем бою они нас сожрут. Будем отстреливать издали. Но для начала нам надо как-то отсюда спуститься. Хал, попробуй разбить окно. – Момент! – татарин радуется возможности проявить себя. Он вообще не любит бездействия. Скрючившись в три погибели, Хал разворачивается и несколько раз бьет локтем в синеватое стекло. – Беспонтово! Оно бронебойное что ли, блин? – Откуда тут бронебойные стекла? – резонно удивляется Ник. – Надо ногой попробовать. Эн, подержи меня. Цепляясь пальцами за узкие выступы металлической рамы, Ник поднимается на ноги – Эн хватается за его штанину – и со всей силы, на какую только способен, наносит удар тяжелым резиновым сапогом в стекло. С тем же успехом можно пинать кирпичную стену. – На совесть строили, – досадует Ник. – Ага. – Хал достает из-за пазухи свой кухонный нож, смотрится в широкое нержавеющее лезвие, как в зеркало и начинает ковырять резинку уплотнителя стеклопакета. – Бесполезно, – машет рукой Ник. – Так мы внутрь не попадем. Пошли по карнизу до конца. Вон до того полукруглого выступа, там вроде тоже окна, только другие, повыше. |
