|
-- А я на числах, как на качелях, всю жизнь прокачался. Бывало, говорил жене: раз я математик, ты мать-и-мачеха... Горноцветов и Колин залились тонким смехом. Госпожа Дорн вздрогнула, испуганно посмотрела на обоих. -- Одним словом: цифра и цветок,-- холодно сказал Ганин. Только Клара улыбнулась. Ганин стал наливать себе воды, все смотрели на его движенье. -- Да, вы правы, нежнейший цветок,-- протяжно сказал Алферов, окинув соседа своим блестящим, рассеянным взглядом. -- Прямо чудо, как она пережила эти годы ужаса. Я вот уверен, что она приедет сюда цветущая, веселая... Вы -- поэт, Антон Сергеевич, опишите-ка такую штуку,-- как женственность, прекрасная русская женственность, сильнее всякой революции, переживает все,-- невзгоды, террор... Колин шепнул Ганину: "Вот он опять... Вчера уже только и было речи, что об его жене..." "Экий пошляк,-- подумал Ганин, глядя на движущуюся бородку Алферова,-- а жена у него, верно, шустрая... Такому не изменять -- грех..." -- Сегодня -- барашек,-- провозгласила вдруг Лидия Николаевна деревянным голоском, исподлобья глядя, как жильцы ее невнимательно едят жаркое. Алферов почему-то поклонился и продолжал: -- Напрасно, батюшка, не берете такой темы.-- (Подтягин мягко, но решительно мотал головой.)-- Может быть, когда увидите мою жену, то поймете, что я хочу сказать... Кстати она очень любит поэзию. Столкуетесь. И я вам вот еще что скажу... Колин, украдкой, отбивал такт, искоса посматривая на Алферова. Горноцветов тихо покатывался со смеху, глядя на палец своего друга. -- А главное,-- все тараторил Алферов,-- ведь с Россией -- кончено. Смыли ее, как вот знаете, если мокрой губкой мазнуть по черной доске, по нарисованной роже... -- Однако...-- усмехнулся Ганин. -- Не любо слушать, Лев Глебович? -- Не любо, но не мешаю, Алексей Иванович. -- Что же, вы тогда считаете, может быть, что... -- Ах господа,-- своим матовым, чуть шепелявым голосом перебил Подтягин,-- без политики. Зачем политика? -- А все-таки, мсье Алферов не прав,-- неожиданно вставила Клара и проворно поправила прическу. -- Ваша жена приезжает в субботу? -- через весь стол невинным голосом спросил Колин, и Горноцветов прыснул в салфетку. -- В субботу,-- ответил Алферов, отставляя тарелку с недоеденной бараниной. Его глаза, заблиставшие было воинственным огоньком, сразу задумчиво погасли, -- Знаете что, Лидия Николаевна,-- сказал он,-- мы вчера с Глеб Львовичем в лифте застряли. -- Компот,-- ответила госпожа Дорн,-- грушевый, Танцоры расхохотались. Эрика, толкая боками локти сидевших за столом, стала убирать тарелки. |
