Это последнее отливало зеленым и формой напоминало голову насекомого. У него были два ряда острейших зубов и длинные заостренные уши. Дьявольское лицо!

— Убери их, — попросил Уильям. — Маски должны быть красивыми. Радовать глаз. А на подобное непотребство я смотреть не могу.

— Ты не понимаешь, — возразил Рэндольф. — Они принесут тебе известность. Твой магазин прославится на весь мир.

Уильяма передернуло. Он поспешил отвести взгляд от безобразной зеленой маски.

— Ты принес их, чтобы мне продать?

Рэндольф кивнул.

— Я запрошу за них хорошую цену. Я… я сейчас вроде как на мели. Знаешь, как оно в жизни бывает. Нужда… Я могу сделать для тебя скидку.

— Но мне они не нужны! — воскликнул Уильям. — Они слишком уродливы. Они будут пугать детей. А я, Рэндольф, делаю маски именно для детей. Я не могу держать такое в моем магазинчике.

— Идиот! — взревел Рэндольф. Он швырнул зеленую маску на стол к остальным. — Разве ты не видишь? Я принес тебе не обычные маски! Или у тебя нет глаз? Это не маски вовсе!

— Не маски? Так что же они такое? — спросил Уильям.

— Это лица. Человеческие лица.

Уильям поперхнулся и отступил от стола на шаг.

— Что ты говоришь? Что ты имеешь в виду?

— Эти лица умеют говорить и улыбаться, — продолжал Рэндольф. — Смотри, братец. Взгляни на них. — Он перевернул саквояж, и маски высыпались на стол. Уильям насчитал как минимум дюжину.

— Но… — Уильям не находил слов. Внезапно он осознал, что сердце буквально рвется у него из груди.

— Эти лица никому не нужны! — произнес Рэндольф, буквально выплевывая слова брату в лицо. — Слишком уродливые. Слишком омерзительные. Слишком искаженные. Никто их не любит. Никто не желает их видеть. Имя им — Нежеланные и Нелюбые. Нежеланные лица в этом жестоком мире…

Уильям со страхом вглядывался в груду масок.

Неужели Рэндольф говорит правду?

— Забери их, Рэндольф. Я это нахожу… омерзительным.

— Нет. — Рэндольф схватил Уильяма за рукав. — Давай. Дотронься до них. Коснись любой. Возьми одну.

— Нет. Прошу тебя…

Рэндольф дернул брата за руку, подтаскивая его к столу.

— Потрогай одну. Давай. Ну же, трус!

Уильям судорожно сглотнул. Он чувствовал, как подступает к горлу съеденное за ужином. Внезапно ему сделалось дурно.

— Давай же! Коснись ее!

Уильям протянул руку к маске. Пробежался пальцами по бугристой щеке…

— О, святые угодники! О нет. О, Господи, нет…

5

Рэндольф захохотал.

Уильям вновь поперхнулся. И резко отдернул руку.

— Это… это кожа. Человеческая кожа. И она теплая…

Рэндольф кивнул; его темнее глаза сверкали.

— Я говорил тебе правду, Уильям. Неужели не видишь? Если ты возьмешь их в свой магазин, о нем сразу пойдет молва. Люди будут…

— Нет! — вскричал Уильям. — Нет! Послушай меня. Я не знаю, где ты раздобыл эти лица, Рэндольф. Эти несчастные создания… Мне все равно, где ты их взял. Я лишь хочу, чтобы в моем доме их не было. Я не желаю видеть их в своем магазине. И я не желаю видеть их — и тебя! — в своем доме!

В гневе схватил он лоснящуюся зеленую маску с заостренными ушами и острыми клыками, намереваясь запихнуть ее обратно в саквояж. Но маска словно приросла к его руке.

Он повернул ее и уставился в страшное, уродливое лицо.