— Эта…

— С этой, Уильям, будь осторожнее.

— Она безобразнее всех! — с испуганным смешком промолвил Уильям.

Почему он не может ее положить?

— Будь осторожен, братец. Я зову ее Маской Одержимости.

У Уильяма перехватило дух.

— Одержимости?

Рэндольф кивнул.

— Она одержима злом многих столетий. — Он подтолкнул Уильяма под локоть. — Давай. Примерь ее. Я бросаю тебе вызов. Примерь ее. Может, хоть это убедит тебя купить мои чудесные лица.

— Н-нет, — выдавил Уильям. — Убери ее подальше. Я буквально чувствую ее зло. Я его кожей чувствую. Унеси ее прочь!

Он задохнулся, услышав смех.

Тихий, пронзительный смех.

Откуда же он доносится?

Уильям отшатнулся назад, и тут зашевелилась поверхность стола. Нет. Должно быть, собственные глаза сыграли с ним злую шутку. Маски…

Шевелился отнюдь не стол. Это маски подергивались и подпрыгивали на нем. Смех нарастал, становясь все громче и громче, пока раскаты безумного хохота не огласили всю комнату.

Это смеялись маски.

И когда Уильям потрясенно взирал на них, маски взмыли вдруг со стола. Они воспарили вверх, все как одна; их кожа трепетала, а из разверстых ртов рвался жестокий хохот.

Смеющиеся маски стеной выстроились перед Уильямом и принялись бодать, бодать, бодать его, словно в чудовищной пародии на детскую забаву.

— Замолчите! Замолчите! — Старик в ужасе зажал уши руками. От их мерзкого хохота его колотил озноб. Зрелище — яростные лица, стеною выстроившиеся перед ним, — было поистине невыносимым.

— Замолчите! Прекратите смеяться! Вниз! Вниз!

Уильям замахал кулаками, стремясь сбить летающие маски. Он пытался схватить их, но они тотчас отскакивали, не давая до себя дотянуться. Он выбрасывал кулаки вперед, пытаясь поразить их… только бы заставить их остановиться!

Но все его усилия они встречали новыми взрывами хохота. Безобразные рожи дразнили его, насмехались над ним, глумились над ним.

Уильям оглянулся на брата. Рэндольф стоял, скрестив на груди руки. На лице его застыло угрюмое выражение.

Он схватил Уильяма за локоть и развернул лицом к себе.

— Я так и знал, что ты не купишь мои маски! — закричал он. — Что бы я ни делал — все не слава Богу! Ведь так ты считаешь? Всегда держался со мной свысока — как будто ты лучше меня! Всегда смотрел на меня, как солдат на вошь! — У него вырвался яростный возглас. — Ты от роду был талантлив. Даровитый масочных дел мастер. Художник. А я — я был всего лишь мелкий воришка! Голодранец!

Колышущаяся стена масок захохотала громче.

— Что ж, Уильям, на сей раз победа за мной! На сей раз я уйду победителем. Я разделался с тобою — раз и навсегда. Я погубил тебя, братец!

Уильям хотел отскочить. Но налетевшие маски удержали его на месте.

Рэндольф схватил зеленую маску — Маску Одержимости. Он вцепился в нее обеими руками. Метнувшись вперед, высоко занес ее… и с силой натянул на голову брата.

6

Уильям испустил отчаянный вопль. Маска задушила его крик.

Он чувствовал, как она обтягивает лицо. Она казалась сухой и теплой… и живой!

— Не-е-е-е-ет! — снова завопил он и схватился за щеки. Он отчаянно пытался оттянуть их от своей кожи. — Сними ее! Помоги мне, Рэндольф! Сними ее!

Он вцепился в маску. Почему она так быстро сжимается? Льнет к коже… Он пытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь глазные дыры. Но все расплывалось перед глазами, словно комнату заволокло густым туманом.