Только капитан Дюдермонт стоял ровно, ухватившись за руль.

Наконец, мне удалось подтянуться к перилам и посмотреть вниз, на бушующее море. Но я не видел ничего, кроме белой пены. Хрисаор сбежал, находя безопасное место под водой.

Вдруг, палуба под моими ногами подпрыгнула. Весь корабль поднялся в воздух, пойманный огромной волной. Вода несла нас за собой. Несла быстрее, чем когда-либо мог нести ветер.

Голос, возвысившийся над шумом урагана, был голосом Счастливчика.

— Капитан! Он… — остальная часть его фразы была отнесена прочь яростными порывами ветра.

Но значение слов моряка стало ясно позже, когда Госпожа Удача появилась сбоку от Морской Феи, идя всего в десяти футах от нашего борта.

С громким треском наши грот-мачты столкнулись.

Оба судна резко остановились.

Однако, слово «остановились» не касалось меня. Как и остальных членов экипажа.

Мы пролетели через палубу. Я врезался в движущуюся бочку, отлетая прямо в Счастливчика, прежде, чем наконец смог замереть на передней палубе.

Снег утих достаточно, чтобы показать капитана Дюдермонта. Он выпрямился, все еще стоя у руля, и поднял в руке меч. Ветер стал слабее, и потому мы смогли услышать его призыв.

— К оружию! — кричал он. — И к перилам! К бою!

— К оружию! — повторил Счастливчик, с трудом вставая на ноги.

Глава восемнадцатая

Я наблюдал за тем, как люди на Морской Фее, покачиваясь, поднимаются на ноги. Они потирали ушибы и ссадины. Они хватались за оружие.

Затем, они бросились к пиратскому кораблю.

Последние несколько месяцев мы упорно тренировались, совершенствуя тактику боя и мастерство сражения на мечах. Но за ту секунду, что минула до того, как толпа пиратов столкнулась с командой, все наша тренировка, казалось, исчезла.

Палуба погрузилась в хаос.

Я забился за опрокинутую бочку, так как обещал капитану держаться подальше от боевых действий. И мне очень хотелось сдержать обещание. В конце концов, что хорошего я мог сделать с моей ноющей ногой и больной рукой?

Над водой разнесся шум, и боевые кличи быстро сменились криками боли.

Когда первый из мучительных стонов разорвал воздух, я едва не задохнулся. Я наблюдал за тем, как формируется линия фронта, как та же линия ломается, как толпа рвется к железным перилам, как люди останавливаются, отступая назад. Я наблюдал за тем, как оседает на палубу снег, слушал, как скрепит древесина спутавшихся кораблей, как стонут на ветру мачты.

Я в ужасе наблюдал за тем, как снег окрашивается красным.

Выглянув из своего укрытия, я увидел человека, перелетевшего через перила. С криком он упал в ледяную воду. Я не знал, был ли это один из нас или же кто-то из пиратов.

Я забился дальше за бочку и обнял колени. Это все моя вина, напомнил я себе. Это я начал плаванье. Но сам прятался тут, в укрытии, пока мужчины умирали за меня. Я больше не мог выдержать подобного.

Собрав все мужество, я отодвинул бочку и встал. Сделав шаг-другой, я кинулся бежать по скользкой палубе. Мне хотелось перепрыгнуть через перила, чтобы присоединиться к драке. Встряхнув свой стилет, я превратил его в длинный меч. А потом я увидел её.

На краю сражения металась небольшая фигурка: девушка с пшеничными волосами и чистейшими зелеными глазами. В каждой руке она сжимала кинжал, двигаясь, как воин, сохраняя идеальное равновесие.

А потом она увидела меня.

Между нами лежало двадцать ярдов, но я чувствовал себя так, словно стоял с ней лицом к лицу. Девушка держалась так холодно, словно была самим воплощением бушующего вокруг ледяного шторма.